Они подошли ближе. Генерал привычно уронил голову на грудь, пленник же по-прежнему смотрел куда-то поверх головы короля; выглядел он расслабленным, но не казался от этого менее опасным. Ланзар, одной рукой державшийся за спинку королевского кресла, другую невольно положил на рукоять меча.
Король поднял на пленника свои немигающие, птичьи глаза, долгую минуту рассматривал его.
— Кто ты?
Пленник пожал плечами — он отнюдь не был смущён, словно разговаривал с королями по нескольку раз на дню:
— Человек.
Ланзар вспыхнул, сжал рукоять меча так, что хрустнули суставы. Король медленно повернул к нему голову, и наследник сник под холодным взглядом, стушевался, но ещё более возненавидел странного пленника.
— Кому ты служишь?
— Никому, король. — Казалось, пленник удивился.
— Тогда почему ты защищал этот город?
— Мне просто не нравится, когда кто-то начинает крушить стены, давшие мне приют.
Ланзар не верил своим ушам — повелитель почему-то терпит этого наглеца, хотя любому другому за такие речи давно бы уже отрезали дерзкий язык. Наррок окаменел, оставаясь на полшага сзади пленника.
— Стало быть, ты нездешний?
— Точно. — Пленник мотнул головой, мокрые волосы разлетелись и опять прилипли ко лбу.
— Откуда ты?
— Оттуда, — Пленник махнул рукой, и Наррок тут же уловил краем глаза нервное движение Ланзара. — С той стороны залива.
— Неблизко… Зачем ты пришёл в эти края?
— Это моё дело.
— Упрямство — достоинство вьючных животных.
— Мне говорили, — усмехнулся пленник, — что я его унаследовал. Правда, не сказали, от кого именно.
— Ты не знаешь своих родителей?
— А какое до этого дело королю? Сирот в любой земле хватает и без меня…
Ланзар едва сдерживал себя, чтобы не броситься на дерзкого пленника. Он никак не мог понять, отчего король, никогда не прощавший и тени непослушания, сейчас столь снисходительно выслушивает этого варвара.
Король вглядывался в лицо пленника своими холодными круглыми глазами, точно пытаясь что-то вспомнить. Тот смотрел в ответ спокойно, даже равнодушно. Король опустил голову, начал не спеша перебирать широкие звенья нагрудной цепи. Обычно это означало глубокую задумчивость. Голос его прозвучал глухо:
— Оставьте нас.
Наррок повернул голову, в глазах его читалось недоумение. Повисло молчание, никто не трогался с места. Король поднял глаза, обвёл окружающих немигающим взглядом, словно удивляясь, что его не слышат, и люди, очнувшись, зашевелились и начали расходиться в стороны. Десяток воинов с оружием наизготовку генерал увёл с собой, поставил в шеренгу в двух десятках шагов за спиной короля. Ланзар встал рядом, кусая губы. Он по-прежнему не сводил с пленника настороженных глаз.
Оставался один маг. Он вдруг моргнул и произнёс, ни к кому не обращаясь:
— Камень вернулся, и всё вернётся вслед за ним… Но вернётся иначе…
И заторопился, подбирая полы своего одеяния. Король холодно посмотрел ему вслед и перевёл взгляд на пленника, за спиной которого подымался в небо дым пожаров поверженного города.
Пленник, которого оставили с королём наедине, чуть склонил голову, точно извиняясь за ненужную дерзость. Король кивнул.
— Ты родился на той стороне?
— Не знаю, король. — Пленник повёл плечом, словно удивляясь, зачем повелителю все эти подробности. — Наверное, нет. Фесен говорил, что выкупил меня у каких-то торговцев или пиратов.
На холме было неожиданно тихо — как редко бывает в местах, где скопилось множество людей, бряцающих оружием.
— Фесен?
— Ну да, мой приёмный отец. Славный был человек.
— Он умер?
— Его задрал медведь в Нельских горах. — Незаметно для себя пленник разговорился, вспоминая. — Большой был медведь, даже собаки не смогли помочь, а эти собаки дорогого стоят…
— Те, что были с тобой на стене?
— Да, они. — Пленник повторил ещё раз: — Хорошие были собаки.
Король помолчал, обдумывая что-то.
— Сколько тебе лет?
— Кто знает? — Пленник снова мотнул головой, отбрасывая прилипшие волосы, и король моргнул, заметив высоко на лбу пленника тёмное пятнышко, не похожее на прилипшую грязь. — Неизвестно, сколько я пробыл у тех людей, пока не попал к Фесену. Он говорил, что выкупил меня за год до большой засухи, и ходить я ещё не умел…
— Что ещё он рассказывал тебе? — Король откинулся на спинку стула, крепко взялся за обшитые тиснёной кожей подлокотники.
— Немного, король. Я уже говорил — ходить я не умел, говорить не умел, на шее болталась побрякушка. Видимо, никакой ценности в ней нет, раз на неё никто не позарился.