- Я хотел сказать, что даже со всеми этими деньгами и властью, которую они дают, даже в компании всяких приживальщиков, друзей до первого черного дня, мне придется всю жизнь видеть свое уродство, жить с ним, и я...
- Будь по-твоему! - всхлипнул голосок. - Да свершится!
Снова пронесся горячий ветер, сверкнула лимонная молния, и среди вихря, уносящего все его сокровища, Генри вдруг стукнулся головой о потолок, потому что сразу стал ростом в шесть футов четыре дюйма, с плечами в косую сажень и плоским, как щит, животом. Подняв руку к голове, он ощупал густые волнистые волосы, а когда оттянул вниз одну прядь, то обнаружил, что превратился в восхитительного брюнета. Он чувствовал, как дупла в его зубах исчезают, а на месте выпавших зубов вырастают новые, крепкие, он чувствовал, как прыщи его сглаживаются и лицо обтягивает тугая загорелая кожа.
- Как я выгляжу? - спросил он, весь дрожа.
- Как Тарзан! - взвизгнул голосок. - А теперь быстрее избавь меня от этого... О тысяча чертей, чем ты еще недоволен?!
- Мне... мне не хватает теперь этих денег, - сказал Генри. - Нельзя ли как-нибудь скомбинировать оба желания? Я хочу сказать: не можешь ли ты превратить меня в красавца миллионера, чтобы было и то и это?
- Невозможно! - простонал голосок. - Деньги - это одно, а красота другое. Пластическая операция, парик, десятинедельный курс массажа и ботинки на толстой подошве сделают тебя...
- Но я все равно уже не буду похож на Тарзана, - проговорил Генри, качая головой. - Это будет уже не то.
- А как насчет славы? - нетерпеливо спросил голосок. - Если к тебе придет слава, настоящая слава, внешность уже не будет иметь значения: людям ты будешь нравиться такой, как есть. А что касается денег, то, пользуясь своей репутацией, ты сможешь занимать сколько угодно или же...
- Ладно, - сказал Генри, прельщенный такой перспективой. - Я полагаю, даже Тарзан не способен привлечь любую женщину, в то время как слава...
- Да будет так! - оборвал его тоненький голос.
И снова подул ветер, и снова сверкнула молния, и Генри, как проколотый воздушный шарик, сморщился до своих прежних размеров. Но ничего особенного при этом не почувствовал.
- Я теперь и вправду всемирно прославлен? - с надеждой спросил он.
В тот же миг затрезвонил телефон, задребезжал дверной звонок, дверь распахнулась настежь, и в комнату ворвалась толпа восторженных девиц с горящими пунцовыми губами, с огромными искрящимися глазами, и все они закружились вокруг Генри, называя его самыми ласковыми уменьшительными прозвищами. Он бросился к ближайшей из них, раскрыл объятия и...
- Назад! Немедленно иди сюда! - проверещал пронзительный голосок.
БУМ! ТРАХ!! ТАРАРАХ!!!
Руки Генри сомкнулись в пустоте, и он шлепнулся на пол. В комнате не было никого. Пристыженный, он поднялся с потертого ковра, прохромал в угол и снова вскарабкался на стул.
- Я извиняюсь, - прошептал он, когда его лицо оказалось на уровне паутины. - Я забылся, и... мне очень жаль...
- Ты еще не так пожалеешь! - завизжал голосок. - Довольно с меня твоих капризов! Загадывай желание, да поскорей, иначе будет поздно!
Генри присмотрелся. Положение и в самом деле становилось критическим. Маленькая оса проделала в паутине большую дыру, но теперь ее отделял от страшных челюстей паука всего какой-нибудь дюйм. Она жужжала и билась как сумасшедшая.
- Хорошо, - сказал Генри, - надеюсь, тебе можно верить. Но ты исполнишь мое желание, когда я тебя выручу?
- Да, да, да, да! - затараторил голосок, становясь все жалобнее, по мере того как расстояние между насекомыми угрожающе сокращалось. - Я исполню все, что захочешь! Только скорее! Скорей!!
Генри принял решение.
- Ладно, - сказал он, спрыгивая со стула. Он схватил с купонной полки молоток, снова влез на стул и приблизил лицо к паутине, в которой готова была разыграться трагедия. - Замри, чтобы я тебя не задел!
- Хорошо, - всхлипнул голосок.
Генри размахнулся и ударил молотком что было сил!
От расплющенного паука на обоях осталось тошнотворное пятно. Генри содрогнулся и уронил молоток на пол.
- Ну вот, теперь ты свободна, - сказал он со вздохом.
Молчание.
- Ты свободна! - повторил он, подталкивая маленькую осу костлявым пальцем. Но тут руку его пронзила такая острая боль, что он грохнулся со стула на пол, едва не разбив себе голову. С ужасом и недоверием смотрел он, как на указательном пальце вздувается красная опухоль.
Внезапная ярость охватила его, и он снова вскочил на стул.
- Ты зачем это сделала? - спросил он. - Зачем? Ведь в конце концов я тебя спас от паука! Ты меня слышишь?
Все то же молчание.
И тут у него зародилось страшное подозрение. Он бросился к телефону, схватил трубку и попросил соединить его с музеем естественной истории.
- Скажите, у пауков есть природные враги? - выпалил он, едва дождавшись ответа.
- Разумеется, - отозвался работник музея. - Птицы, жабы, мухи-наездницы и прежде всего - хищные осы.
- О господи, боже мой! - простонал Генри и повесил трубку.
Когда разговариваешь с двумя насекомыми, вся беда в том, что никак не поймешь, кто тебе отвечает: они ведь не шевелят губами!
На следующий же день Генри переехал на другую квартиру.
Это пятно на стене буквально сводило его с ума!