Самое, пожалуй, удивительное, что за время разучивания ролей мы сами в чем-то изменились. Даже Гельмута нельзя было узнать. Казалось, он в жизни стремился четко отделить себя от Эльмара, которого играл, — трусливого, избалованного, ленивого, готового при удобном случае взвалить на других свою собственную вину. Гельмут стал взрослее, что ли. Так как характер Эльмара в чем-то совпадал с его собственным. Гельмут смог вдруг увидеть себя вроде бы со стороны…
К Новому году спектакль был готов. Премьера состоялась на школьной сцене. В зале сидели наши отцы и матери, дедушки и бабушки. И ребята, разумеется, тоже. Странно, но такое количество зрителей нас вовсе не смутило. Даже наоборот, мы почувствовали себя смелее, увереннее.
Премьера стала настоящим событием, рдним из самых крупных во всей нашей школьной жизни. Уже после первого действия за кулисы пришел Павел и воскликнул, совсем как Томинь:
— Потрясающе!
Кайе он пожал руку:
— Да это же сама жизнь!
Павел тут же предложил в День Советской Армии показать наш спектакль на сцене клуба судоверфи.
— После торжественной части, — сказал он. — Отличный подарок рабочим. Будет над чем задуматься и взрослым, и детям… А от вас я просто в восторге, Кайя! От вас и всех ваших актеров.
— Спасибо, — только и смогла вымолвить наша Кайя, густо покраснев.
Предложение Павла нас очень обрадовало. Играть на клубной сцене — это уж что-то вроде гастролей!
Второе действие мы сыграли еще лучше и заработали бурю аплодисментов — школьный зал такого еще не слышал. Вызвали на сцену Кайю. И вот тут только мы сообразили, что надо же поднести ей цветы. Эх, головы дубовые!
Но, оказывается, о цветах позаботились — моя мама! Она долго держала руку Кайи.
— Я просто поражена, Кайя! Какое богатое воображение! И нам, педагогам, тоже было чему поучиться.
Не преувеличивает ли мать заслуг Кайи? Наверное, нет. Обычно она не склонна к похвалам.
Это было нашим первым большим успехом в так называемой внеклассной пионерской работе. Мы чувствовали себя на седьмом небе.
Во время зимних каникул у Индулиса начались съемки. Поэтому роль бабушки во время спектакля в клубе судоверфи исполнял Дирт.
На первых репетициях у него получалось куда хуже, чем у Индулиса. Но постепенно и он вошел в роль. Дирт, в отличие от Индулиса, небольшого роста, и когда он преображался в суетливую старуху, которая во все вмешивалась, со всеми ругалась из-за своей любимой внучечки, готова была из-за нее сразиться хоть с самим змеем семиглавым, выходило очень смешно.
ШЕФЫ ШЕФОВ
Вот мы и стали шефами своих собственных шефов! В клубе судоверфи почти не было мероприятий без нашего участия. Мы и пели, и плясали, и даже взяли на себя шефство над детским садиком предприятия.
Я даже не представлял себе, что мы можем доставить столько радости малышам-карандашам.
Выступали с песенками на их утренниках, делали для них всякие игрушки — одна Югита смастерила больше десятка яхточек! Водили ребятишек на прогулку, сооружали снежные крепости, лепили снеговиков, рассказывали им о школе, об октябрятах и пионерах, проводили линейки.
Удивительно, но нам понравилось с ними возиться. Малыши засыпали нас бесконечными вопросами, и каждый ответ тут же вызывал у них очередное «почему?». Настоящие почемучки! И ответить на их вопросы не так-то просто. Пришлось признаваться самим себе, что мы еще многого не знаем, хотя до этого казалось: нашей мудрости нет предела.
После спектакля, который прошел с большим успехом, рабочие подарили нам красивый занавес для сцены; тот, который висел в школьном зале, потерся и выцвел. И хотя подарок этот предназначался для всей школы, мы ходили страшно довольные.
И еще нас ждало приятное событие во время летних каникул. Бригада Павла обещала взять весь наш класс в испытательное плавание на отремонтированном судне.
Вся школа нам завидовала. Но тут уж ничего нельзя было поделать. Сама судьба распорядилась, чтобы именно седьмому «А» классу достался в шефы Павел. Другого на его месте мы уже не могли себе представить. Вначале даже казалось, что и сама Кайя будет только мешать. Но очень скоро выяснилось: наоборот, она нам необходима. Если Кайя о чем-то просила Павла, то отказа не было.
В клубе судоверфи нам разрешили остаться на танцы. Мы ведь не какие-то там грудняшки, которые могут лишь смотреть, разинув рты. В самом деле, кто из ребят и девчонок в наши дни не умеет танцевать? Разве что Сильвия — но она исключение.
Я приглашал на танец Иголочку, Зигурд — Сармиту, Мадис — Яутриту. Одну Изольду не приглашал никто. Но вот к ней подошел сам Павел и поклонился — ух ты! Гордая Изольда изволила милостливо улыбнуться. А ведь она единственная из наших девчонок, которой Павел оказал такую честь! До этого он танцевал с одной только Кайей.