Что ещё оказалось забыто? Моё умение пользоваться гугл-картами.
В плане переправы я оказалась совершенно беспомощным персонажем, который, даже со знанием итальянского языка не смог разобраться с расписанием паромов, развозивших пассажиров по соседним городам. Пролистав несколько сайтов-перевозчиков, я нашла самый оптимальный для меня вариант, смирилась с необходимостью заплатить за часовое путешествие пятнадцать евро, и пошла искать пирс. Пристаней на Комо очень много: какие-то функционируют как остановки общественного транспорта, какие-то принадлежат яхт-клубам, некоторые вообще находятся в частной собственности. Обходя один причал за другим, я за час добралась до соседнего городочка Черноббьо, и очень кстати ‒ там я узнала, что переправа осуществляется только в светлое время суток, а за полтора часа моих блужданий солнце уже начало медленно, но верно, косить в сторону горных хребтов. Паромщик почти радостно сообщил, что через полчаса отправляется последний паром до Нессо, я приготовила пятнадцать евро и сунула их в окошко, на что получила удивлённый взгляд.
‒ Вы что, собираетесь вернуться?! ‒ от удивления в голосе даже запотело стекло.
‒ Ну, да, ‒ пожала плечами я. Паромщик нервно дёрнул редкими усишками и, потерев бровь, выбрался из будки, откуда продавались билеты, обошёл её, взял меня под локоть и провёл к расписанию паромов.
‒ Паром придёт в Нессо в 18.05. А обратный… обратный тоже будет в 18.05, Вы приедете и уедете сразу же, ‒ произнёс мальчик с таким живым участием, как будто от этого зависела моя жизнь.
‒ Спокойно, ‒ ответила я. ‒ А обратный билет на завтра можно взять?
‒ А! На завтра! ‒ паренёк выдохнул. ‒ На завтра купите завтра, синьора. Первый паром будет в полдень.
С этими словами он забрал у меня семь евро и пробил билет. Я попыталась снова прочесть таблицу с расписанием, но в результате плюнула и попросила паромщика написать на моём билете время отправления.
За мной следовала группа китайцев, им нужно было в Комо. Когда подошёл их паром, паренёк громко отчеканил: «Комо», махнул рукой, и вся группа загрузилась на борт. Потом ещё приходили люди, их вызывали по городам, в которые они ехали, и я постепенно убедилась и успокоилась, что свой последний паром я не пропущу.
Наручные часы потихоньку оттикивали время до моего отправления, по слегка рябившему озеру плёнкой начал разливаться сизый свет накатывавших сумерек ‒ картина в высшей степени подталкивающая к медитации. На причале Черноббьо людей почти не было, только паромщик, изредка перекидывавшийся словами с капитанами подходивших паромов; иногда он поворачивался в мою сторону и с улыбкой отмахивался, мол «ждите, это не Ваш паром». Подошло ещё одно судно, по трапу сошла восхитительно-рыжая девушка, похожая на Мериду из «Храброй сердцем», паромщик втянул трап обратно и о чём-то поговорил с капитаном, а потом повернулся. Посмотрел на меня. Я вопросительно показала ему наручные часы. И тут в глазах парнишки проскочило то выражение, которое нельзя выразить ничем, кроме слова «Ой!». Он метнулся сначала в мою сторону, потом обратно на край пирса и, замахав руками, как Робинзон Крузо, истошно завопил: «Стойте! Стойте! Нессо! Тут человек остался!»
Это был последний паром, повернувшийся ко мне кормой. Я посмотрела на карту, прикидывая, получится ли добраться вплавь, потом взгляд упал на жалобно качавшуюся поблизости лодку ‒ грести я не умею, но по такому поводу можно было бы и научиться. А в следующую секунду паром издал пронзительный гудок, отбил морзянкой что-то матерное, и паромщик пулей подскочил ко мне:
‒ Синьора, простите, пожалуйста! Конец дня, пятница! Простите пожалуйста! Они возвращаются, сейчас всё будет в порядке.
‒ Синьора, он Вас хотел себе оставить! ‒ крикнули мне с мостика. Круглолицый капитан с красным от смеха лицом повторял. ‒ Столкните его в воду или пните хорошенько, Вы из-за него чуть ночевать тут не остались.
Парень продолжал семенить и извиняться, а я довольно ухмылялась, как сделала бы любая женщина с зародышем романтики в душе, ради которой только что развернули целый корабль. На борт меня передали из рук в руки, усадили на скрипучую пластиковую скамью и повторили: «Не волнуйтесь, до Нессо доберёмся засветло». Я не очень понимала, что мне было волноваться.