А все-таки как вкусно у нас здесь готовят! Супчики — просто объеденье! И подают их в таких смешных плошках вроде пиал. Порция небольшая, но очень сытная. И главное — ровно такая, чтобы не объесться и не рухнуть спать. А то нам еще карточки раскладывать надо, а это процесс тонкий: историю надо выстроить, разбить по сценам и проследить, чтобы не возникло досадных технических накладок.
Что такое карточки и зачем их надо раскладывать? О, это очень приятная вещь, особенно для тех, кто в детстве не доиграл в кубики. Представьте, что на одной бумажке записывается ровно одна сцена. Например, «Глафира вертится перед зеркалом, надевает колье, звонит по мобильному, воркует, выходит». Записано? Отлично, теперь пришпиливаем ее к стене. Медитируем на тему Глафиры и пишем вторую бумажку: «Глафира выходит из дома, к ней подбегает бомж, срывает колье, Глафира кричит — обокрали». И так далее до самого финала истории с Глафирой.
Дальше смотрим и понимаем, что Глафира у нас — Фигаро тут, Фигаро там. Перемещается в пространстве со скоростью света. То она в отделении милиции, в следующей сцене уже воркует в частном сыскном агентстве, а потом моментально оказывается дома в объятьях жениха. Значит, между этими сценами должны быть сцены-перебивки другой сюжетной линии. Какой? А про что у нас сериал? Правильно, про троицу ребят — частных детективов. Берем бумажку другого цвета, либо отчеркиваем ее фломастером, и пишем: «Олег, Дана и Денис сидят в офисе, скучают без нового дела, деньги закончились». И снова проходим всю линию до финала, вплоть до «Олег, Дана и Денис на полученные от Глафиры деньги гуляют в ресторане, ребята дарят Дане на память то самое поддельное колье». Те сцены, которые пересекаются в разных сюжетных линиях, пришпиливаем вместе, или склеиваем в одну — без разницы. Перемешиваем получившиеся карточки, соблюдая хронологическую последовательность событий. Смотрим. Ага, уже значительно лучше, но все равно еще не блеск. Так, а мы случаем никого не забыли?
Точно! Жених-злодей! Как же без преступника! Значит, берем бумажку очередного оттенка и фиксируем: «Жених утешает Глафиру, ругается с милицией».
Принцип понятен? Я же говорю — просто, как игра в кубики. Тем более что все эти карточки очень легко двигать и перешпиливать с места на место, пока логическая конструкция серии окончательно не выстроится, и при взгляде на нее не будет ломить зубы. У американцев, говорят, есть даже нечто вроде нормы: сорок карточек на полнометражный фильм. Одна сцена длится в среднем три минуты, итого — сто двадцать минут весь фильм. У нас другой формат, сцен не более тридцати, да и продолжительность редко зашкаливает за две минуты, но подход в целом один и тот же.
Самое главное при раскладке карточек — это не потерять нить повествования и не склеивать вместе и подряд то, что клеить ни в коем случае нельзя. Вроде сцен с Глафирой в офисе и Глафирой дома. Это ведь только кажется, что все просто, как дважды два. На самом деле на мозговых штурмах перед глазами все начинает плыть, ты перестаешь понимать, что происходит вокруг тебя, и что, собственно говоря, ты пишешь. На то они и мозговые штурмы. Работать в таком напряжении достаточно долгое время способен, увы, не каждый автор. А мы — обыкновенные люди, и ничто человеческое, как говорится, нам не чуждо. Так что ошибки у нас бывают довольно часто. Все подобные ляпы потом приходится исправлять мне, как редактору. Поэтому как заинтересованное лицо я вовсю гоняю авторов, заставляя проверять и перепроверять все до последней карточки. Вот такая я Лизка — погонялка.
Задумавшись о своем, я не заметила, как между Риткой и Андреем пробежала не то что искра, а настоящий полновесный разряд. Ребята глядели друг на друга с такой непередаваемой ненавистью, что я всерьез за них испугалась. Может, подойти и развести их по разным углам, пока не поздно? Нет, лучше чуть-чуть подождать. Так, Ритка встает, да так резко, что падает стул, напоследок что-то говорит Андрею, уходит. Уф, обошлось без кровопролития. Какое счастье!
Но что-то с этим делать надо. Если они будут продолжать в том же ключе, то Андрея и Риту надо разбивать и разводить в разные сценарные группы. Из-за их конфликтов может пострадать дело, а это, извините, дорогого стоит. Но кого из них и куда мне отдать? Что один, что другая — отличные сценаристы. Честно говоря — жалко такими кадрами разбрасываться. Да и кого мне взамен подошлют? Второго Диму? Нет уж, увольте. Нести на себе два креста сразу — это перебор. Ладно, выжидаю паузу, потом говорю с каждым по отдельности тет-а-тет, и только если ничего не поможет, вместе с Тамарой решаю, как разрулить этот конфликт.
Вторая половина рабочего дня оказалась на редкость продуктивной. Мы успели не только прописать карточки про Глафиру, но придумать и разложить еще одну историю. Обидевшись на начальство за то, что нам запретили кровавые сцены, обильно сдобренные трупами (долой несколько пунктов зрительского рейтинга), мы сделали замаскированную пародию на «бриллиантовую руку». Девушка с гипсом, рука у нее сломана по-настоящему на глазах зрителя буквально в первые пять минут серии. Но девица не промах, и даже это печальное обстоятельство ей на руку, простите за каламбур: в гипсе она проносит в ночной клуб новый сильный синтетический наркотик, который надо вдыхать. В общем, похоже на кокаин, только последствия его применения значительно более пагубные. Парочку молодых, абсолютно здоровых до этого ребят увозят из клуба с сердечным приступом. Потом выясняется, что девушка связана с некой химической лабораторией, и ей до зарезу было нужно провести полевые испытания препарата, прежде чем он поступит для распространения наркодилерам. Испытала. Итог — десяток пострадавших. Все как один — молодые парни от восемнадцати до двадцати пяти, здоровые и спортивного вида, любившие на досуге посещать ночные клубы. Один из пострадавших — одноклассник Олега. К Олегу приходит мать этого парня и просит выяснить, что же произошло. Героическая троица впрягается в расследование.
Как вам? По-моему — блеск! На этот раз отличилась Ритка. Это ее история от начала до конца. Само собой, что именно ей она и досталась, что я считаю вполне справедливым. Кто больше всех пахал, тот и зарплату получать будет. А история с Глафирой отошла Андрею. Причем, что самое смешное, Глафиру мы переименовывать не стали. Из принципа. Если уж начальству приспичит к чему-нибудь прицепиться — пусть это будет неудачное имя главной героини, а не какая-нибудь сюжетная фишка, без которой развалится вся серия. Такие прецеденты уже бывали, и не раз. Плавали, знаем, — как говаривала в подобных случаях Машка.
Мозговой штурм закончился, народ зашуршал сумками и потянулся к выходу. Я тоже уже собралась уходить, как дорогу мне перегородила Летка.
— Ну что, Лиза, нравится быть начальником? Между прочим, могла бы и поблагодарить.
— За что это? — удивилась я, мысленно подготовившись к тому, что сейчас последует какая-нибудь гадость или скандальное откровение.
— Так если бы не я, не видать тебе редакторского поста, как собственных ушей. Это же я убедила Тамару, что именно ты подходишь на должность ее заместителя, и никто иной.
— Знаешь, я, конечно, могу ошибаться, но мне кажется, обычно благодарят за что-то хорошее.
— Подожди, ты хочешь меня в чем-то обвинить? — сузила глаза Летка.
— Пожалуйста, только не надо бросаться громкими словами! Мы обе прекрасно знаем, что на пост заместителя Главного редактора было всего две подходящих кандидатуры: ты и я. И также отлично осведомлены о том, что это за каторга. Поэтому, воспользовавшись моим временным отсутствием, которое, если помнишь, сама же и организовала, ты убедила Тамару, что не можешь и не хочешь заниматься редактурой. В итоге, когда я вернулась, Тамара поставила меня перед жестким выбором: либо я добровольно становлюсь редактором, либо меня назначают в приказном порядке. И ты еще хочешь услышать за это мою горячую благодарность? Считай, что уже услышала.