Творил Мидир опилки, но папины вопросы ответа не требовали почти никогда. Однако маме действительно было интересно, и поэтому Мидир решил доложить:
– Так мебер-р-рь же падает громко, – выговаривать чисто, как взрослые, у Мидира пока не получалось. – Кто-нибудь обязатер-р-рьно пр-р-риходит посмотреть ир-р-ри пор-р-ругаться.
– И что в этом хорошего? – мама почти перебила приоткрывшего рот отца, но Джаретт против обыкновения не разозлился, вздохнул и тоже посмотрел с интересом на второго принца.
Мидир важно заложил руки за спину, перевстал, шаркнул ножкой и отвесил поклон.
– Хор-р-рошего в этом я!
Мама закашлялась, наверное, вода не в то горло попала. Папа прикрыл рот салфеткой и тоже потянулся к графину, а Мэрвин скривил такую кислую морду, будто съел тот мерзкий желтый плод, что Мидира тщетно пытался пичкать повар, и выговорил:
– Так ведь и не сказал, зачем.
– Затем, что я могу попасть к папе на пр-р-рием, даже когда он занят! – Мидир окинул Мэрвина его же любимым взглядом «ты ничего не понимаешь и сам бы до такого не додумался».
Мэрвина окончательно перекосило, а мама закашлялась вовсе подозрительно, как будто не в то горло ей попала смешинка, не вода.
Разговор миновал, ничего особенного не изменилось, кроме, разве что, обитых металлом ножек мебели и очередного наказания для Мидира. Мэрвин не особенно отвлекался на младшего брата, все талдычил про своего распрекрасного советника, который лично обучал «самого-главного-наследника». Мидиру не нравились разговоры, он бы вместо того чтобы слушать, сам бы пофехтовал с Мэрвином, да тому втемяшилось в голову, что Мидир – маленький.
А Мидиру, между прочим, уже стукнуло четыре с половиной! Какой же он маленький?!
Донести эту простую мысль до Мэрвина не удавалось, папа был по-прежнему недосягаем, а мама все так же редко гладила Мидира по голове и вообще мало оказывалась поблизости...
Но то ли зубы Мидира подросли, то ли металл наконец устал, но однажды подкованный особо толстым железом стол в кабинете отца упал с образцовым грохотом. Примерно на ползамка.
Не обманув ожиданий второго принца, стража споро примчалась и притащила Мидира к отцу. Джаретт замер на полуслове, оглядел стражу, сына, договоры в руках удивленно подавшихся к принцу послов от самого вредного Дома Леса…
Мидир важно кивнул взрослым, а потом выплюнул железочку, звонко прокатившуюся по черным плитам полированного пола.
– В зубах застр-р-ряр-р-ра, – выговорил второй принц. Прилежно, как учили, шваркнул ножкой и поклонился, почти вспомнив обращение к этому Дому: – Да будут кр-р-репки ваши, э-э-э… кор-р-рни!
Лесовики переглянулись и уставились на владыку Благого мира.
– И ветви, разумеется. И ветви пусть тоже будут крепки, – рассеянно договорил Джаретт, поправив приветственную формулу, и кивнул: – Я обдумаю все ваши предложения, договорим завтра.
Ши беспрекословно, хоть и несколько недовольно, подчинились. Отец устало потер лоб под короной.
– Надеюсь, они не восприняли это как намек! Добро. Я понял, металл – не выход. Но, Мидир, железо-то как?
– Зубками, – второй принц улыбнулся пошире, вдруг папа не видел, какие у него зубы. – Я уже бор-р-рьшой! Пусть Мэр-р-рвин не др-р-разнится! Я бор-р-рьшой и меня надо замечать!
– Замечать, говоришь? – папа наклонился к Мидиру поближе, так близко, что его неимоверно захотелось обнять, но Мидир сдержался: папа такое только от мамы терпел. – Хорошо, раз уж ты у нас такой бойкий…
Вот и нечего было папе так тяжело вздыхать! Мидир гордо выпрямился, намекая папе, что на самом деле бойкость – это хорошо.
– Самое время учить тебя настоящему воинскому ремеслу, – чему-то обрадовался Джаретт и отвернулся к стражам. – Раз сами уследить не можете, то позовите Киринна! Он тут жаловался, что мало времени проводит с сыном, пусть пообщается с принцем. Посмотрим, надолго ли хватит его терпения!
Мидир заинтересовался весь, от макушки до пяток – он раньше не встречал взрослых, которые бы вслух и при Мидире жаловались, что им не хватает времени для общения с ним. Других детей Мидир вокруг не наблюдал, а взрослые все одно к концу дня скатывались в стоны. Даже самые терпеливые.
– И что это за Кир-р-ринн? – не сдержался Мидир и прикусил язык под взглядом отца. Тот невыдержанность терпеть не мог, а младший принц всегда старался соответствовать. Ну, почти всегда.
– Увидишь. А пока Киринн сюда идет, Мидир, скажи мне, зачем, ну зачем ты портишь мебель? Ты не лесовик и не превращаешься ни в дерево, ни в бобра! – ноздри у папы белели и раздувались, значит, сердился. – Ну что за манера! Ты волк! Ты принц! Мэрвин никогда так не поступал! Подгрызать ножки – не твое дело!