- Как? Хвост, он же п…погиб! Сириус его…
- Ничего с ним не сделал. Хвост его подставил, и инсценировал свою гибель. Так что всё, в чём обвинили Сириуса, это дело лап Хвоста.
- Моя тётя подтвердит, Гарри ей лично в руки крысу сдал, – добавляет Сьюзен. – А она приложила все усилия, чтобы восстановить справедливость.
- Вот именно, – подтверждаю я. – Сириус же, сделавшись свободным человеком, выразил Амелии свою благодарность, взяв её в жёны и выполнив тем самым то своё обещание, что он давал ей когда-то.
- Как всё поменялось… Но почему я об этом ничего не знал? – удивился Люпин.
- Прошу прощения, но где Вы были всё это время? Из этих фактов никто не делал секрета.
- Я… в общем, имел затруднения с жильём и работой… – начал оправдываться Лунатик. – Д…Дамблдор вышел со мной на связь, попросив прибыть в школу, но когда я появился в замке, здесь его уже н…не было, и мадам МакГонагалл сказала, что директор угодил в больницу…
- Дамблдор выжил из ума, – заявила Дафна. – Иначе он бы не позволил такому выродку, как Локхарт, приближаться к нам.
- Никогда бы не поверил! – отрезал Люпин. – Дамблдор — умнейший человек! Он никогда не ошибался в своих решениях!
- Тогда... как Вы отнесётесь к тому, что после гибели моих родителей он определил меня под опеку к тем, кому и собственных-то детей не следовало бы воспитывать, конкретно семейству Дурслей…
- Ты до школы жил у Петунии? – Люпин от изумления аж разинул рот.
- Вот именно. И условия пребывания там были примерно такие же, как у Бродяги в Азкабане, и мне пришлось незадолго до школы уходить оттуда, основательно испортив им жизнь. Письмо от Дамблдора сохранилось, я его Андромеде Тонкс отдал, в чьём доме на сей момент и проживаю.
- Что-то здесь не так… – задумчиво промолвил Люпин.
- Уверяю Вас, профессор Люпин, всё именно так и обстояло. Впрочем, Бродяга тоже не сразу во всё это поверил, и потом очень долго ругался в адрес некоего бородатого старца. Точнее, уже безбородого.
- Ты о чём? Как мог Дамблдор лишиться бороды?
- Потому что больница, в которую он угодил, была психиатрической. А там борода не полагается. Старец от своего великого ума попросту малость умом своим подвинулся, и попал ровно туда, где таким очень рады.
- Да, да, Гарри, что-то в этом мире определённо пошло не так, и мне срочно нужно повидаться с Бродягой. Как ему написать?
- Письмо отправить, где он может быть — чаще всего нынче обитает в особняке семьи Боунс, с молодой супругой своей навёрстывают упущенное. Иногда заглядывает и к нам, я имею в виду дом семьи Тонкс, где проживаю и я.
- Что ж, хорошо, Гарри, спасибо тебе, я напишу ему. Можете идти.
- Странно как-то… – говорю девчатам. – Бродяга говорил мне, что от Люпина всё это время ему не прилетело не было ни единого слова. Ни когда он сидел, ни когда вышел. Да и на свадьбе мы ведь вот этого вот кадра не видели.
- Ну да, это более чем странно, – хмыкнула Сьюзен. – Особенно мне его глаза «понравились», когда ты говорил ему о своих опекунах.
- Так выглядит разрыв шаблона, – отвечаю, и Сьюзен хихикает. – Он ведь, видимо, был уверен в непогрешимости нынешнего обитателя одного весёлого заведения, и не желал принимать прямых доказательств обратного. Впрочем, Сириус ему их покажет более наглядно.
- Этот может, – кивнула Сьюзен.
Тем же вечером я спросил сестричек Патил по поводу их боггарта. Как выяснилось, близняшки-индианки очень переживали и боялись, что их продадут в номерные жёны какому-нибудь старику-брахману, у кого найдётся достаточно денег на уплату выкупа их родителям. Обнадёжил, сказав, что к их родным местам катится красный фронт, а красные пенджабцы и раджастанцы всех брахманов у себя уже извели и кастовый строй отменили, изведут и там, в Гуджарате. Не знаю, полностью ли успокоил, но сестрички повеселели.
Незаметно подкрались выходные, и я, набросив на башку невидимый плащ, просочился за ворота замка. В деревне встретился со Светой, которая показала мне дорогу к лодочному сараю.
- Вот, смотри, Вов, будет наша база здесь, – показала мне девушка. – Старик владелец продал за бесценок, теперь мы можем собираться тут.
- Ну да, помещение большое, хорошее, – оглядываюсь по сторонам, действительно просторно, видимо, не поскупились на чары расширения пространства. В центре зала стоит нечто стремительных очертаний, прикрытое брезентом. – А это, надо понимать…
- Да, это наш катер, прислали как средство для эвакуации. Помоги мне брезент откинуть, – говорит Света. Вместе откидываем чехол, и я замираю. Зрелище действительно стоит того, на таком катере не стыдно не то что эвакуироваться — просто так девушек катать по Чёрному морю… и они ещё сами упрашивать будут… в очередь выстроившись.
- Какая скорость?
- Говорят, что узлов сорок-сорок пять, на форсаже до пятидесяти наберёт.
- А вот это очень хорошо, когда припрёт пора удирать. Какая мореходность?
- До девяти баллов в бумагах написано.
- И то хлеб. Будем надеяться, что на более сильную волну не наткнёмся, а там и наши где-то ведь ходят.
- Да, установлен радиомаяк, настроенный на нашу волну. Радары наших кораблей нас увидят. Но это ещё не всё, в посылке не только это было.
- Та-ак… – вслед за Светой иду к штабелю ящиков. Поддеваю ломиком крышку первого — так, тут пачки патронов 7,92 миллиметра, как раз для пулемёта моего. Второй же ящик явил на свет револьверный гранатомёт с барабаном на восемь 40-миллиметровых выстрелов. Гранаты оказались двух видов, осколочно-зажигательные и газовые — ну да, коротким стволом бронебойные не покидаешь, а вот запульнуть из такого приборчика бочоночек с чем-нибудь убойно действующим, да в окошко или коридорчик — самое оно. Короче, дрожите, слизеринцы, потому что если завопите опять про чистую свою голубую кровь, то именно это я с вами и сделаю…
В третьем ящике лежал гранатомёт уже более серьёзного вида, полноценная «шайтан-труба» с запасом гранат, но тут уже бронебойно-зажигательные и кумулятивные, на крупного зверя.
- Это про запас приготовили, – говорит Света. – Если вдруг появится в этот год что-то, что не получится убить из пулемёта, или ещё что-то демоническое, как в тот раз.
- Вот-вот, из такого танки жгут. С таким ружьецом можно и на Кровожада выходить.
В четвёртом ящике лежали динамитные бруски с понятным предназначением, а пятый скрывал крупнокалиберную снайперскую винтовку, на глаз 12,7 или что-то наподобие.
- Это для стрельбы с дальней дистанции.
- О! Как раз мишени пока ещё летают, на них и потренируемся.
- Это ты о дементорах?
- А о чём же? Я ж на них ещё в поезде целую ленту извёл, пока прогнал. Кроме того, оснований пребывать здесь они не имеют, Беллу же нашли, причём наши же морячки её и подобрали. Так что можем тренироваться, пока их не отзовут отсюда… уцелевших… – я ехидно захихикал, ко мне подключилась и Света.
- Уговорил, потренируюсь и я, – улыбнулась девушка. – Мне ведь тоже ружьё помощнее дали, вот, смотри, – она показала на шестой ящик, из которого мы достали по винтовке «Винторез» девятимиллиметрового калибра. – Тут две штуки для нас с тобой, на диверсии ходить.
- Вот-вот, упокоить кого-нибудь шибко чистокровного, на кого не получится навести наших.
- Читаешь мои мысли. Но и это ещё не всё, – Света показала на цилиндрическую упаковку с надписью «Вскрыть по получении сигнала «Тайфун-2».
- Это наш с тобой приказ на эвакуацию. Когда объявят готовность два, взять, установить где-нибудь в замке, включить и бегом сюда. Когда придёт подтверждение, уходим.
- Ясно, по готовности три ещё катер наш спустить на воду нужно.
- Он и так готов. Повернёшь вон тот красный рубильник, и вода заполнит док, где катер стоит, он всплывет и можно делать ноги.
- Уж скорее бы, – говорю я, и Света с улыбкой кивает. – Вас с Дорой в охапку — и поскорее отсюда. Как там в той песне говорилось… – достаю из рюкзака гитару и пою:
На маленьком плоту
Сквозь бури, дождь и грозы,
Взяв только сны и грёзы,
И детскую мечту,
Я тихо уплыву,