Лишь в дом проникнет полночь,
Чтоб рифмами наполнить
Мир, в котором я живу.
Ну и пусть
Будет нелёгким мой путь,
Тянут ко дну боль и грусть,
Прежних ошибок груз.
Но мой плот,
Сбитый из песен и слов,
Всем моим бедам назло
Вовсе не так уж плох...[59]
- Если нам разрешат оставить катер себе после того, как всё это закончится, – говорю Свете, доиграв песню. – Тогда точно на югах возле моря поселимся. И будем на катере вот на этом кататься вдоль берега.
- Жду не дождусь, чтоб так всё и было, – улыбается Света. – Обожаю загорать на пляже!
- Я тоже, – обнимаюсь с ней. – Тогда вдоволь назагораемся.
- Если на таком вот катере, так можно и вообще… без купальника… – задумчиво как бы размышляет девушка, явно подпустив намёк.
«Мне бы тоже», хихикает сквозь связь душ Дора. «Только представь, любимый, как мы такие будем, только мы и никого больше...»
«Солнышко моё, так ты ж заранее знаешь за мой положительный ответ».
«Конечно знаю. Я тебя насквозь вижу, и оттого люблю ещё больше. Передавай привет Сеп… Светлане, скучаю без вас».
«А ты к нам загляни на выходные, как раз тут и встретимся».
«Ты серьёзно предлагаешь…?»
«Конечно. Хоть нам пока и не разрешают выходить из замка законно, но что б я был за диверсант, если б нуждался в разрешениях?»
«Точно! Слово в слово мои мысли, пока я сама там училась! Ты как знаешь, что мне предложить! Конечно, приеду!», фонтанирует радостными эмоциями Дора. «Я люблю тебя!»
«И я люблю тебя, счастье моё».
«На следующей неделе встретимся обязательно! Маринуй шашлыки, устроим вечеринку! Пока!»
- Дора привет передаёт, – улыбаясь, говорю Свете. – Обещала заглянуть на той неделе. Говорит, шашлыки готовь-маринуй.
- А что? Хорошая идея, как раз тут и посидим, пока тепло.
- Если мяса на шашлык не достанем, пойду в Лес на охоту, авось что-нибудь вкусненькое подстрелю.
- Только не как в прошлый раз, – смеётся Света. – Когда ты на глазах у Хагрида спалил лесного упыря.
- А что, незачем ему было на нас из-за деревьев кидаться, – включаюсь в смех. – Пусть знают, что это наши дрова, и мы их пилим…
День, как и вечер за ним, прошёл не зря, завершился очень хорошо, и получил продолжение на следующей неделе. Иду по улице Хогсмида, вот уже и лодочный сарай наш рядом, и тут мне закрывают лицо две очень знакомые ладошки.
- Угадай, кто?
- Ты, моё счастье… – беру их в свои руки, оборачиваюсь, и прижимаю к себе радостно сияющую Дору. – Это ты, любовь моя…
- Угадал, любимый! – она жарко меня целует. – Я приехала к тебе, и очень сильно соскучилась! Где вы тут отдыхаете?
Завожу её внутрь лодочного сарая, и устраиваю краткую экскурсию. Ящики с оружием были прикрыты чехлами, а вот на катер Дора насмотрелась вдоволь.
- Это у вас там такие катера?
- Ага, и у нас такой будет, когда мы туда переберёмся жить.
- Точно нам такой понадобится. Ух, и назагораемся там!
- Если этот не отдадут, то никто не запретит нам купить такой же.
- Тогда я буду помогать тебе выбирать!
- Конечно, счастье моё, – улыбаюсь Доре.
- А попробовал бы ты сказать иначе! – лукаво прищурилась девушка. – Ну как? Шашлыки там будут?
- Будут, Дора, будут. Пойдём, всё уже готово, ещё со вчера мяско замариновал.
- О, Дора, привет! – выходит Света. – Всё-таки не утерпела?
- Конечно, как же я могла, когда тут такое! Так что я с вами — хоть на край света!
- Пойдём тогда, отметим нашу встречу, – обнимаю обеих своих девушек, и мы втроём идём к раскинутой поляне…
Бродяга и Лунатик всё-таки встретились в середине сентября, и об итогах этой встречи Сириус написал мне:
«Сохатый-младший!
В общем, повидался я с Лунатиком, и, знаешь, ты был прав. Мой старинный приятель то ли находился под влиянием господина Д. ещё до того, как всё это тогда произошло, либо попал в его сети сразу после. Потому что он был не в курсе даже того, что я вышел, до того, как ты ему об этом сказал, но даже тебе он не поверил, пребывая в уверенности, что я на самом деле сотворил то, за что меня закрыли. Так что одному безбородому теперь старцу лучше не покидать палаты в дурке и дальше, потому что иначе я его придушу сам за всё то, что он с нами сделал.
Привет вам от моей Эми. Она встречалась с Фаджем и выдвигала вопрос об отзыве дементоров из школы, но ответа пока не было. Похоже, её, да и мои, доводы пока не перевешивают тех галлеонов, что платит Малфой. Подключили к решению вопроса Цисси, она на своего бывшего давно зуб имеет. В деле и Ал, который оказался очень впечатлён боггартом Дафны и снова просил передать тебе благодарность за упокоение той мерзкой твари.
Так что, крестник, на Лунатика особо не рассчитывай — быть может, я и смогу со временем его переубедить, но это дело не одной недели и даже не двух. А если он сам не желает и упирается, то мои усилия будут и вовсе бесполезны. Да и незачем биться головой об стену, что мне, что тебе. Как-нибудь нагряну к вам в гости, проведаю, чем школа нынче дышит. Жди встречи и готовь поляну.
С отцовской любовью,
Бродяга»
Ну что ж, вот и ответ. Значит, Люпин — действительно человек Дамблдора, и мнение бороды многогрешной для него перевешивает старинную дружбу. Так что «он окрасил себя в те цвета, в которые он окрасил себя», как говаривал один крупный мыслитель в неслучившемся будущем, и тем горше, значит, будет пилюля разочарования, когда Дамблдора грохнут либо разоблачат — впрочем, слухи о сумасшествии директора ходят по замку уже давно, и находятся даже те, кто видел его в больничном халате в тот самый день его появления.
Ещё через пару дней мне, Сьюзен и Дафне пришло приглашение от профессора Слагхорна посетить собрание Улиточного клуба. Как я уже знал от Андромеды и Амелии, да и Сириус тоже что-то помнил, Клуб этот создавался преподавателем зелий для представителей аристократической молодёжи и особо талантливых выходцев «из низов», и представлял собой что-то вроде кружка по интересам с дополнительными факультативами навроде курса «хороших» манер и этикета, принятого, как выяснилось, в местном волшебном мире.
Скажу честно, лично я чувствовал себя на этом заседании примерно так же, как уличный кошак породы «дворовый обыкновенный», очутившийся на кошачьей выставке элитных пород. Ну, или как революционный матрос, зашедший с винтовкой наперевес в особняк к какому-нибудь богатому буржуину с целью раскулачивания оного. Тарелку пополам не разрезал на фуршете – и на том спасибо.
Что же до принятых, как оказалось, в магическом мире одёжных традиций вроде ношения балахонов и высоких остроконечных шапок, то меня в чём-то похожем не видели вообще с самого момента моего первого появления в стенах замка. Как похолодало, так и проходил я всю зиму в шапке-ушанке да валенках. Все делали больших глаз, но свое «фе» не высказывали – заготавливать дрова, к примеру, в балахоне было неудобно, кое-кто на горьком опыте убедился. Да и не грели они, балахоны те, ни фига, зимой это было очень ощутимо. Преимущества же отопления по-русски, то есть с печкой и на дровах, с моей подачи осознал на собственном опыте весь Хаффлпафф, и согревшиеся таким образом люди так или иначе разносили по школе весть, что где-то нормально топят и можно спать по ночам, не клацая зубами от холода.
Дементоры отказывались покидать школу, и вскоре записали на свой счёт первую жертву. Стал ею Седрик Диггори, избранный в этом году капитаном квиддичной команды. Начавшиеся тренировки привлекли внимание неупокоенных тварей, и они слетелись на стадион. Будучи предупреждён об этом буквально свалившимся нам на голову вместе с метлой товарищем Седрика по команде, я выскочил за ограду сада, достал пулемёт и хлестнул по дементорам очередью. Не меньше десятка тварей рассыпалось в прах, остальные сбежали, но было уже поздно, и Седрик превратился в бездушную куклу. Мадам Спраут только руками всплеснула.
- О нет! Седрик… Сколько же ещё будут находиться здесь эти ужасные твари?
- Мадам Боунс уже в курсе случившегося, – говорю ей. – Она не преминет сказать словечко Фаджу.
Помимо Амелии, претензию Фаджу высказал и безутешный отец Седрика, Амос Диггори, работавший в министерстве, и распоряжение об отзыве дементоров всё-таки было подписано. Впрочем, по доброй воле уходить твари отказались, и пришлось мне истратить на них ещё целую ленту «на нежить», чтобы, подгоняемые убийственными выстрелами, последние уцелевшие из них всё-таки покинули территорию школы.