Тем временем мы уже выехали из города, по обе стороны дороги потянулись дома пригородных деревень. Горы на заднем плане становились все выше и выше, и, наконец, за Перевальным поднялись совсем высоко. Но линия электрички уходит вниз и в сторону, рельсовый состав – не автомобиль, по крутым склонам взобраться не может, так что вместо Ангарского перевала здесь выйдет Ангарский тоннель.
Никогда ранее не бывавшая в Крыму Дора буквально прилипла к стеклу, разглядывая во все глаза гору Чатыр-Даг, пока она не скрылась из виду, будучи закрыта более близкими горами. Милена же, хоть и родившаяся в Сербии, где тоже горы не хуже, а всё равно так же завороженно смотрела в окно.
Тоннелей на главном крымском хребте оказалось в наличии не один, а три, и за выходом из третьего и крутым поворотом вслед за ним слева от нас раскинулась сплошная синяя даль до горизонта. А это означает, что спуск заканчивается, и мы выезжаем к Алуште. Город, как и прежде, привольно раскинулся у подножия гор, и всё так же утопает в зелени садов. Здесь, как и повсюду, практически нет высоких домов, если какая башня и торчит, то это с большой вероятностью или гостиница, или корпус санатория, или капитальный «сталинский» дом, но их в Алуште вроде бы не было так много.
А вдали, внизу, искрится на солнце синяя гладь Чёрного моря. День яркий, солнечный, так вода аж сверкает, переливается всеми цветами радуги. Так и тянет запрыгнуть туда с разбегу.
Вьются над водой чайки, сверкают парусами яхты, разводят пенный бурун прыгающие по волнам катера. Где-то на горизонте маячит чуть различимый силуэт явно военного корабля, идущего куда-то в сторону Севастополя. Чуть подальше синеет силуэт горы Аю-Даг, куда нам, собственно, и надо. На небе – ни облачка. Время – одиннадцать утра, в санатории будем к обеду.
Откуда-то слева выскочила из-за домов ещё одна двухпутная линия, уходящая вдаль и вниз, в сторону берега и восточной части Крыма – это, видимо, та самая феодосийская линия. По ней нам навстречу проехала ещё одна электричка, только из трёх вагонов, успел заметить надпись «СУДАК» на маршрутной доске. Стрелка, другая, и веер путей означает, что мы въезжаем на станцию Алушта. Здесь уже не четыре пути, а шесть, эта станция – важный пересадочный узел нескольких линий сразу. Здесь стоим минут пять, пропустив встречный из Севастополя, после чего отправляемся, но не по главной ялтинской линии, а сворачиваем на боковое ответвление, где всего один путь, проходящее через собственно город Алушту.
Линия оказалась достаточно живописной, изобиловавшей крутыми поворотами, тоннелями и зарослями дикого винограда, подходящими прямо к путям. Море то мелькало в промежутках между домами и зарослями, а то и вовсе открывалось во всю свою необъятную ширь, когда электричка выезжала на открытое место. С другой же стороны, наверху, на склоне горы, один за другим тянулись сплошные виноградники.
Но вот и знакомые места, и первые дома посёлка Партенит, и вездесущие винные магазины, куда в Крыму без них. Ворота парка имени Айвазовского, куда надо будет обязательно сходить, возле них, кстати, остановка, парк и здесь оказался не парк, а санаторий, но с правом свободного прохода. Там же, у ворот, которые как раз открывают, стоит несколько «Волг» и одна «Чайка» в свадебной амуниции. Кто-то играет свадьбу…
Теперь поезд уже не идёт, а ползёт по колее вдоль узкой улочки, что змеится вдоль текущего с гор ручья. Спускаемся всё ниже и ниже, проезжаем мимо базара с курортными рядами, вот отошёл в сторону второй путь, сипение тормозов, и вагоны замирают.
- Партенит! Конечная! Поезд дальше не идёт! Просим пассажиров освободить вагоны! – объявили по громкой связи.
Хватаем сумки и рюкзаки, подхватываю под ручки обеих невест, выходим на мощёную плиткой платформу. Пути дальше и впрямь нет – в торце, прямо у ворот санатория, оба пути заканчиваются бетонным упором.
Здесь, возле моря, жара не чувствуется совсем, хотя солнце по-южному яркое, как в Англии никогда не бывает.
Дора и Милена оглядываются по сторонам.
- Это здесь так все ходят? – спрашивает Дора, показывая на отдыхающих в шортах и майках, кто-то, впрочем, разгуливает и вовсе в купальнике или плавках.
- Если и не все, то многие, это же курорт, до моря рукой подать. А так обычная для таких мест одежда.
- Хорошо, что я в Москве купальник нашла.
- Здесь, кстати, базар тоже есть, помнишь, мимо проехали. Может, ещё чего там найдёшь.
- Помню, и сходим туда.
- Конечно, сходим, фрукты только там покупать надо.
- Какие фрукты?
- Здесь, в Крыму, скоро уже черешни да абрикосы начнутся, а потом и персики. Уже и помидоры да огурцы свои есть. Только винограда ещё нет.
- А почему?
- Виноград ещё рано, он ещё зелёный, на ветках висит, созревает. Вот в августе и сентябре им тут просто объедаются. Пока же только сок виноградный выдержанный остается покупать, магазинов по его продаже, кстати, тут тоже полно.
- Какой сок?
- А тот самый, на котором «Массандра» написано, наша скатерть его нам поставляет по надобности.
- С…сок… – Милена складывается пополам от смеха. – Ну, ты насмешил… Скажу деду, что мой жених вино соком называет, так тоже вдоволь посмеётся.
- А что, если это так и есть. Это ж не итальянская или окситанская кислятина, тут вино сладкое, его и впрямь как сок пьёшь, если под что-нибудь основательное вроде шашлыка.
- Обязательно попробуем!
- Конечно, попробуем, только скатерть я Свете оставил, ничего, привезёт, тогда и шашлыки организуем за воссоединение.
- Ждём не дождёмся! – сказала Дора. – А пока будем вино тут дегустировать.
- Ну, это уже больше для вечера занятие, гулять по набережной, этот самый сок потягивая. Ну, а днём на пляже будем валяться, но чаще – сидеть по уши в воде.
- Где, кстати, пляж? Что-то я его не вижу.
- А отсюда на два пляжа есть дорога. Местный, городской – по переулку, вон, куда вон те люди пошли. А есть пляж санатория, в котором мы будем отдыхать. Вон, кстати, ворота, уже открыто, пойдём.
Санаторий, три путёвки в который лежали у меня в сумке, стоит здесь же, проходная прямо возле платформы электрички, только сойти с неё да дорогу перейти. Так и написано на вывеске: «САНАТОРИЙ «КРЫМ» Министерства обороны России». Вывеска чуть поменьше гласит, какой номер воинской части присвоен этому санаторию. Тут же и вывеска, гласящая, что-де «распивать и проносить спиртные напитки запрещено», но только что на наших глазах в ворота прошла пара, пронесшая сумку с подозрительно побулькивающим содержимым. Ничего не меняется, всё, как и в прошлый раз…
Заходим в калитку. Дремлющий на стуле в караульной будке седоусый ветеран при виде нас просыпается и лениво проводит по нам взглядом.
- Вы отдыхающие?
- Да, вот наши путёвки, – отвечаю я. – Майор Чернов, девушки – невесты мои.
- Здравия желаю, тащ майор, сейчас поверните направо, пройдите по аллее, затем поднимитесь наверх, увидите управление, вам туда.
- Спасибо! – говорим вахтёру, после чего проходим в парк.
С тех пор, что я помнил, практически ничего не поменялось. Всё те же старые развесистые кедры, те же кипарисы, высоченными свечками выстрелившие в южное небо, те же пальмы, тот же оплетающий стены дикий виноград. Всё те же чайки, орущие дурными голосами с каждой крыши. И всё те же отсиживающиеся в тени и под кустами разномастные коты и кошки, которых здесь, в Партените, огромное количество. Пока идём по тенистой кедровой аллее, так мимо нас вальяжно так шествует дымчато-серый кот, важно задравший хвост, на нас – ноль внимания.
Два высотных корпуса санатория тоже такие же, как и были, и еще два наверху, ближе к горе, на которую нам с девчонками обязательно надо будет слазить… А вот и главный корпус.
- А, товарищ Чернов, добрый день, с приездом, – кивает нам медсестра в регистратуре. – Насчёт Вас уже бронь поступила, трёхместный номер. Третий корпус, двенадцатый этаж, устроит?