За окном моросит дождь, мелкий, промозглый, осенний, как и моё настроение, в котором я сейчас оказался. Хватанул коньяка из стоявшей на столе полупустой бутылки. Выхожу на улицу, забитую машинами – опять же, ТАМ, где осталось моё счастье, о таком никто не может себе даже представить...
Иду по улице почти уже забытого города, где я не был с тех самых пор, когда меня зашвырнуло в игру. Иду под дождём, не взяв с собой зонт, и не боясь промокнуть – хуже, чем сейчас, уже не будет. Если игра окончилась, выбросив меня назад в то же самое беспросветное существование, каковое я оказался вынужден влачить ТОГДА, и из-за чего, собственно, и ввязался вообще во всё это, так уж лучше совсем не жить, чем быть одному, не ведающему любви и никому на всём белом свете не нужному. Как там в той песне было?
…Так же синей ночью звёзды в небе кружат,
Так же утром солнце светит с вышины.
Только для чего он и кому он нужен,
Мир, в котором люди друг другу не нужны?
Так же гаснет лето, и приходит стужа,
И земля под снегом новой ждёт весны.
Только мне не нужен, слышишь, мне совсем не нужен
Мир, где мы с тобой друг другу не нужны…[111]
Образы моих любимых постоянно встают перед глазами – Доры, моего ласкового солнышка, Светы, освещавшей моё бытие, Авроры, звёздочки моей ненаглядной, Милены, чуда моего синеглазого... Где они все, где, неужели всё это был сон, и они навсегда остались ТАМ? Где я теперь смогу снова отыскать их, найти и собрать вместе? Ведь некому их заменить, некому, чёрт возьми!
- Дора... Света... Аврора... Милена... – повторяю я, как будто пытаясь докричаться до небес. – Где вы? Где? Я не хочу жить без вас, без вашей любви, без нашего счастья, не хочу, не хочу, не хочу!!! Заберите меня отсюда!
Сам не зная, как, начинаю напевать, сначала тихо, чуть слышно... Или это просто чей-то голос звучит в небе, а я уже окончательно сошёл с ума от горя?
Я помню эти цветы,
Танцевала твоя душа,
И ветра любовались, как ты,
Как ты была хороша.
Над сутулым небом Невы
Летала живая взвесь.
Я не видел зеленее травы,
Когда ты была здесь.
Когда ты... была здесь...
Когда ты... была здесь...[112]
Выхожу на берег смутно знакомой реки – по сравнению с тем, что я оставлял тогда, река словно расширилась, и мост через неё как будто растянулся, но разве так бывает? Голос продолжает звучать, и становится всё громче, что же это такое?
...И нашли свои имена
Все заклёпки на всех мостах,
И меняла экспонаты весна
В Кунсткамере и «Крестах».
И даже в молчании камней,
Я чувствовал, что-то есть.
И не было серых дней,
Когда ты была здесь!
Когда ты... была здесь...
Когда ты... была здесь...
Опускаюсь на колени и смотрю на небо. Плотные серые тучи закрывают от меня солнце, проливной дождь продолжает лить, я насквозь промок, но это уже неважно. Голос обволакивает меня, входит в полную силу, и песня льётся над серым, промозглым, холодным миром...
...Над музеями пела моль,
Трепетна и нежна,
Рассыпалась дождём роль,
Что была для тебя важна.
Музыка в сердце моём,
Безмолвие в твою честь.
Я дышал водой и огнём,
Когда ты была здесь!
Когда ты была здесь...
Когда ты... была здесь...
Голос затихает и умолкает, следом пропадает и тихая неспешная музыка. Изображение, которое я вижу, город и река, облетевшие деревья и затянувшие небо тучи, дождь и машины, всё это темнеет и расплывается. Но вот что-то словно обдаёт тёплой волной, как будто укутывая в пуховый платок, и откуда-то сверху звучит такой знакомый голос... такой любимый и нежный...:
- Вов? Вов, любимый, что с тобой? Тебя как будто знобит!
Открываю глаза, и вижу... вижу обеспокоенное лицо Доры, чьи волосы беспорядочно меняют цвет, а глаза распахнулись, словно в мультике, на пол-лица.
- Вов? Что с тобой?
- Д...Дора... Дора, любимая... счастье моё ненаглядное...
- Ох, ты нас напугал, девочки побежали искать врача!
- К...какого врача?
- Среди ночи ты вдруг дёрнулся и затих, а потом начал метаться по постели, словно в бреду, повторял, что не хочешь куда-то, не хочешь без нас, а потом вдруг запел что-то, таких песен я от тебя не слышала за всё то время, что мы с тобой вместе...
- Ох, Дора, солнышко ты моё ласковое... Только скажи мне, что это не сон...
- Как же мне тебе это доказать? А, придумала! Я не словами! – Дора накрывает мои губы своими, и прижимается ко мне своими ничем не прикрытыми округлостями. Сон слетает окончательно, и я принимаюсь показывать своей родной, любимой, любимейшей невесте, самой лучшей девушке на всём белом свете, как же сильно я люблю её...
- Ух... – мы лежим, по-прежнему крепко обнимая друг дружку. – Что на тебя нашло, любимый?
- Прости, Дора, это был сон. Всего лишь навсего плохой, кошмарный сон. Сон о том, где вы куда-то исчезли, и я оказался один, как был до нашей с тобой встречи.
- Тише, тише, родной мой, сон закончился, ты здесь, ты со мной, всё хорошо.
- Да, радость моя, вот теперь всё будет хорошо. Теперь всё у нас будет хорошо...
- Дора, ну как там? – раздался голос Светы, вбежавшей в …наш номер гостиницы, за окном которого открывается …осенний московский пейзаж. – Мы врача нашли... Так что, он нам уже не нужен? – останавливается девушка возле нашей постели. – А меня позвать забыли?
- Света, нашему жениху отчего-то приснился кошмар.
- Да, Свет... Кошмарный сон, будто я оказался там, где вас нет, и мне снова стало некого любить.
- Знаешь ты, как ты нас напугал? Сегодня в полдень церемония награждения, а ты мечешься в бреду! Что и кому я буду объяснять? Ведь спросят же!
- А ничего говорить не надо. Доре спасибо, она меня из кошмара вытащила. Всё хорошо, Свет, милая ты моя, всё хорошо... – я прижал к себе Свету и погладил её по спине, украдкой запустив руку ей под халат, нащупав что-то нежное и округлое...
- Ух... Вов... Ну ты... теперь я точно... всё хорошо... – тает от наслаждения Света. – Как же я люблю тебя...
Однако дверь номера распахнулась снова, и в комнату влетели Милена и Аврора, тоже в едва запахнутых халатах и с растрёпанными длинными волосами, одна с платиново-белыми, вторая с иссиня-чёрными. Они вели за собой седовласого пожилого мужчину в очках и с бородкой клинышком. Дора едва успела набросить на нас простыню.
- Ну-с, барышни, показывайте больного. А, так он уже и не болен! В чём же было дело, молодой человек?
- Сон плохой приснился, доктор, всего лишь кошмарный сон.
- Ну, с таким мне разобраться проще всего, все бы так, хм, болели, – усмехнулся врач. – Так что прописываю вам хорошее настроение, побольше пребывания на свежем воздухе, ещё больше общества вот этих вот четырёх очаровательных юных особ, и никаких более потрясений в жизни!
- Спасибо, доктор, я думаю, что потрясений больше не будет. Хватит уже войн на наш век. Правда, девчонки?
Все четыре моих девушки согласно кивнули. Усмехнувшись и кивнув мне на прощание, доктор ушёл. Я же потянулся к халату Светы, распахивая его.
- Ну, так на чём мы там остановились? – и мы продолжили наслаждаться своим счастьем. На часах значилось всего лишь семь утра, так что времени у нас было предостаточно. И мы использовали его на всю катушку, и я старался от души, радостный, что сон не стал явью, а я продолжаю любить и быть любимым…
Когда в одиннадцать у нашей гостиницы остановилась чёрная «Чайка», мы вышли на улицу, будучи уже собраны и полностью готовы ехать в Кремль. Я в парадном мундире с майорскими погонами, все четыре моих солнечных красавицы – в парадных же платьях, Дора – в красном, Света – в зелёном, Аврора – в жёлтом, а Милена – в синем, только лёгкие пальто набросили поверх платьев – всё же осень на дворе, конец сентября… Но, несмотря на достаточно холодную погоду, все четыре девушки буквально излучали молодость, красоту и счастье. А я лишь улыбался, глядя на них, ведь всё же есть на свете счастье, и счастье это – когда ты рядом с теми, кого ты любишь...
Так, улыбаясь, я и вошёл в Георгиевский зал Кремля, и Председатель Верховного Совета России товарищ Романов лично вручил мне коробочку с Золотой Звездой Героя России на красной ленте. Формулировка была такая: