КОЛЧАН
А.И.К.
Я не запомню лик такой
На складнях дедовских молелен
– Как мне отпущенный, двойной
Колчан ресниц твоих смертелен.
Червленых дней не расплести,
Плывет туман, как жемчуг зыбкий
– Какие замкнуты пути
Одной дугой твоей улыбки.
Но – ветер из далеких стран –
Я вновь стою в плаще разлуки…
– Каких неизлечимых ран
Не уврачуют эти руки.
«Знаешь, в дни, когда я от бессилья…»
Андрею
Знаешь, в дни, когда я от бессилья
Становлюсь, вот так, сама собой –
Простирают огненные крылья
Ангелы к душе моей слепой.
Ах, я в брод прошла такие реки,
Я прочла, мой друг, так много книг,
Что у лучших опустились веки
И заплакал сам Архистратиг.
Только это сердце принимая,
Ни большой, ни мудрой не зови:
Я такая женщина простая,
Нищая в моей к тебе любви.
Вот, я здесь, в моем плаще разлуки;
Всем ветрам не удержать меня –
Но твои пылающие руки
Мне страшнее моря и огня.
Эта боль в подкошенных коленях –
Снится мне с годами всё сильней:
Головой на каменных ступенях
Я лежу у милых мне дверей.
«У тебя глаза – теплеющие страны…»
У тебя глаза – теплеющие страны,
Крылья времени у твоего плеча,
В памяти медовым говором Тосканы
Флорентийская шуршит парча.
Ах, во флорентийских хрониках любили
Так, как мне тебя не полюбить, Андрей:
Наши дни – как связка флорентийских лилий –
Только тень других, высоких дней.
Но под русскими снегами бьется сердце,
Кровь бежит венчальною струей.
О, Флоренция, Флоренция, Фьоренца,
Вот, смотри, ты назван именем ее.
И больших пространств едва тугое пенье
Катится, как в темном кубке жемчуга:
Флорентийской жизни древнее теченье
Входит в северные берега.
«Я сказочно богата ожиданьем…»
Андрею
Я сказочно богата ожиданьем.
Живу – и дней крылатых не считаю.
За долгий путь вознаградит свиданьем
Старинный недруг – или друг – не знаю.
В полотнах времени идет навстречу
Тот, кто навек назначен мне судьбою. –
О, кто б Ты ни был – знай, Ты мной отмечен:
Благословенье Божье над Тобою.
Взгляни в лицо мое – Твое отныне,
В мои глаза, опущенные строго:
К Тебе, к Тебе ведет меня и стынет
Тропой цветочной райская дорога.
«Нет, клекот дней не чувствовать острее…»
Нет, клекот дней не чувствовать острее,
Но жить стремглав, бездумно налегке –
Не камнем медленным на этой шее,
Но четками на дрогнувшей руке.
И двигаться, шурша, нежнее дыма,
Как Ариаднина струиться нить —
Чтоб было Вам, мой друг, неповторимо
Легко держать и легче уронить:
Ведь с тонкой тенью моего заката
Пути скрестились Ваши и мои –
И сердце Корсунов в гербе крылато
Двойной стрелою смерти и любви.
«Крылом любви приподнята над всеми…»
Крылом любви приподнята над всеми…
Мой ломкий жребий нежен и жесток. –
Глубокой ночью ропщущее время
Глухим прибоем плещется у ног.
В плаще времен мне стройной снится тенью,
Как кипарисы, молодость твоя.
К твоим губам, к узлу сердцебиенья,
Цветком надломленным склоняюсь я.
И жутких глаз я больше не раскрою,
Но ковриком душа простерта ниц –
И смерть едва заметною ладьею
Плывет по краю сомкнутых ресниц.
Орлиный клекот, ветер непокоя,
Сжигая дней легчайшие листы,
В высокой муке, под моей рукою,
О, сердце Корсунов, как бьешься ты!
«О, в складках всё одной мечты…»
А. К.
О, в складках всё одной мечты,
В тисках холодного веселья,
Мне снится, снится, друг, как ты –
Ее целуешь ожерелье.
И, руки спрятав за спиной,
Чтоб не схватить ножа тупого, –
Я, в оскорбленье ей одной,
С трудом придумываю слово.
…И, верно, голос твой ослаб:
Ее руки рукой касаться…
С улыбкой спит она. Когда б
Она мота не просыпаться!
И часто так, в тугом плену,
Хмельным качаемая зельем,
Я вдруг ей горло затяну
Ей возвращенным ожерельем.
«И я справляю свое Рождество…»
И я справляю свое Рождество:
Стою, смотри, у окна твоего.
И вижу ограду, каток, кусты
И всё, что обычно здесь видишь ты.
Не ты со мной, но большие слова,
Вот, имя твое приходит сперва,
Ложится на сердце крылами букв,
Сухая ладонь приглушает стук.
В круженьи, в тревоге, в плену таком,
Зачем я вошла в этот серый дом.
Мой стройный, высокий, хороший весь,
Андрей, я не знаю, зачем я здесь.