- Охренеть! - выдохнул Дима, выслушав с открытым ртом короткую лекцию по биологии. - Наверное, это до жути больно и мучительно - перевариваться в твоём желудке?
- Вовсе нет, - возразила Мара. - Мой растворяющий сок содержит особый наркотик, который вызывает очень приятные ощущения, действуя на нервные окончания пищи. И чем глубже проникает это вещество в её организм, чем больше нервных рецепторов оно затрагивает, тем интенсивнее и глубже переживаемое жертвой блаженство.
- Но откуда ты это знаешь? С чего ты решила, что ей приятно?
- Знаю по вкусу духовной энергии. Когда пища испытывает кайф, она вырабатывает много обалденной праны, и это превращает трапезу в настоящее наслаждение. Вкус мяса во многом похож у разных животных, но вот духовная энергия может различаться даже у особей одного вида. И чем она вкуснее, тем дольше я сохраняю своей пище жизнь и медленней её смакую.
- Просто диву даюсь, насколько изощрённо оснастила вас природа! - поразился молодой человек. - Вы как необыкновенные произведения искусства, доведённые мастером до совершенства!
- А природа тут ни при чём, - усмехнулась ламия, - и у мастера есть конкретное имя. Все мы благодарны Тёмной Матери Кайгорвэн, которая так заботливо и искусно нас сотворила.
- Чёрт, я ведь и забыл, что монстродевушки стали такими, как есть, не в результате естественной эволюции, - задумчиво сказал Дима. - Обалдеть. А ты и кости растворяешь? - уточнил он. - Съедаешь животное без остатка?
- Нет. После того как впитаю все жидкие ткани, голый скелет я выталкиваю из себя наружу. Под конец мой желудок начинает вырабатывать особые смолки, которые склеивают косточки между собой, так что если есть аккуратно, то удаётся извлечь все непереваренные останки одним куском. Но иногда приходится избавляться и от отдельных отвалившихся частей. Если таких слишком много, я собираю их в один комочек, который потом тоже сплёвываю.
- Ты сказала, что охотишься примерно раз в полгода, но съеденной антилопы тебе хватает на полторы недели. То есть всё остальное время ты голодной ходишь? Почему тогда чаще не охотишься?
- Потому что времени на это нет. Охота - это так, развлечение, пища для души. А потребности желудка я удовлетворяю благодаря своей ферме. Я развожу кроликов. Выбрала самую крупную и плодовитую породу. Они так быстро размножаются, что приходится даже часть распродавать, меня одной не хватает для регулирования их численности. И они очень вкусные, нежные, я их просто обожаю. Когда станешь моим мужем, я обязательно покажу тебе своё хозяйство, а если захочешь, то сможешь посмотреть, как я ем. Прям по глазам твоим вижу, что ты испытываешь к этому какое-то нездоровое любопытство.
Дима смутился и покраснел. Ему неловко было сознаться, что его всегда цепляли сцены охоты и питания экзотических хищников. Он мог часами наблюдать за тем, как ловит насекомых венерина мухоловка или как паук заворачивает в кокон свою добычу, а пото́м поедает её. Неравнодушным его оставляли и сцены заглатывания змеями пойманных зверьков, вызывая извращённое сексуальное возбуждение. Сам он считал эти склонности свои ненормальными, поэтому старался никому о них не рассказывать.
- Ну да, любопытно, и только, - смущённо сказал он, - не более того.
- Хи-хи, чего ты так переживаешь, - рассмеялась ламия. - Можешь смотреть, как я ем, сколько угодно. Мне даже приятно будет тебя развлекать.
- И сколько кроликов в день ты съедаешь?
- Они довольно крупные, поэтому дополнительно к полноценному человеческому рациону трёх мне хватает. Ну, иногда могу съесть четырёх, если была хорошая физическая нагрузка. Может быть, сегодня будет как раз такой день. Хотя пока что я не голодная. - Девушка хитро улыбнулась и ласково провела пальцами по щеке молодого человека. - Ещё не передумал увидеть вблизи мой змеиный рот?
- Нет. Было бы любопытно рассмотреть его хорошенько.
Кончик хвоста ламии завис перед самым лицом парня, и тот замер, пристально на него глядя.
- И ты не против скормить мне свою руку?
- Но ты ведь мне её не откусишь, верно? Просто пососёшь?