— Их никогда не видишь до последнего момента! — в ответ крикнула Сэлли. — Адам, спасайся!
В короткие мгновения между приступами кашля Адам успел повернуться и посмотреть на своих друзей.
— Плыви! — крикнула Сэлли. — Приближается акула!
— Там правда акула? — выдохнул он, барахтаясь в воде.
— Я лично ни одной не вижу, — покачал головой Часовщик.
— Так ведь ты почти слепой, — сказал Адам.
— Я тоже не вижу, — присоединилась к Часовщику Синди.
— Океан большой, и где-нибудь в нем есть акулы, — теряя терпение, сказала Сэлли. — И если ты будешь там барахтаться вместо того, чтобы постараться быстрей вылезти из воды, не сомневаюсь, что очень скоро ты одну из них увидишь.
— О, господи, — проворчал Адам — Сэлли уже начинала его раздражать.
Увидев, что он ближе к маяку, чем к молу, он решил плыть туда. И уже через считанные секунды, выбравшись из воды, дрожал от холода возле двери маяка. Теперь он понимал, почему полицейские не взяли на себя труд проверить рассказ Сэлли. Обломки досок — все, что осталось от моста, — качались на волнах, ударяясь о камни мола. В определенном смысле он оказался в западне, если только не решится опять лезть в воду, ожидая очередных акульих пророчеств Сэлли.
— Ты свои ноги чувствуешь? — крикнула Сэлли с конца мола.
— Да, — отозвался Адам. — Они пока что прикреплены к моему телу, спасибо.
— Попробуй дверь, может, она откроется, — крикнул Часовщик. — Внутри, возможно, найдется веревка, тогда брось ее нам.
Дверь — что не удивительно — была заперта. Адам огляделся в поисках камня побольше, чтобы сбить замок. Навряд ли обитающий внутри призрак выставит ему счет за нанесенный ущерб.
Но дело происходило в Кошмарвилле. И, наверное, Адаму следовало бы, прежде чем что-то делать, хорошо подумать. Однако Адам промок до нитки, ему было холодно. И просто хотелось попасть внутрь, чтобы обсохнуть. Подобрав камень величиной со свою голову, он обрушил его на замок двери. Он отлетел, и дверь распахнулась.
Внутри было темно. Как они могли забыть взять фонарики! Адам сделал несколько шагов вперед, вновь чувствуя, как тяжело бьется сердце. Пахло затхлой сыростью — маяк долго простоял запертым. Кроссовки Адама оставляли четкие следы на слое пыли, покрывавшем деревянный пол. С его одежды стекала вода, превращая пыль в грязь. В полосе света, проходящего сквозь дверной проем, он смог разглядеть винтовую лестницу, ведущую к вершине маяка. Сама вершина терялась в полумраке, а лестница, казалось, исчезала в неестественной ночной тьме.
— Алло! — крикнул он.
Слово вернулось к нему гулким эхом:
— Алло. Алло. Алло.
Каждый повтор был сильнее предыдущего. И страшнее.
— Лло. Лло. Лло.
Это звучало так, будто с ним заговорил призрак.
— Ллон. Ллон. Ллон.
Но призрак, настроенный далеко не по-дружески. Он вовсе не приглашал Адама войти.
— Вон! Вон! Вон!
Вслушиваясь в эти звуки, Адам поежился.
Уходи вон!
Слева от него был небольшой чуланчик. В нем оказались лопата, тачка, несколько жестяных бидонов, пахнущих керосином, и веревка. Что удивительно, веревка была в довольно приличном состоянии — далеко не такая старая, как все остальное. Подняв руку с веревкой, чтобы ее увидели ребята, Адам поспешил обратно.
— Ты хочешь с ее помощью перебраться сюда? Или чтобы мы перебрались туда? — задал Часовщик вопрос, интересовавший всех.
— Я хочу обыскать маяк, — шагнула вперед Синди. — Я должна это сделать.
Сэлли с тревогой оглядела воду.
— Если веревка порвется, мы все окажемся в животе у акулы.
— Там есть, к чему можно ее надежно привязать? — крикнул Часовщик Адаму.
Адам оглянулся на винтовую лестницу. У него в руках был моток веревки по крайней мере футов в двести. Этого хватит, решил он.
— Да, — сказал Адам. — А там, на молу, найдется, к чему привязать?
Часовщик внимательно обследовал камни.
— Найдется, — ответил он. — Только мы будем болтаться над самой водой.
— Интересно, на какую высоту может выпрыгнуть из воды акула? — проворчала Сэлли.
Адам кинул конец веревки Часовщику, и тот обмотал его вокруг большого камня и закрепил. Потом Адам вернулся внутрь маяка и привязал свой конец веревки к винтовой лестнице. Ему показалось — каким бы абсурдным это ни бы-10, — что здесь до сих пор слышится эхо его «Алло!» Хотя теперь это был лишь слабый стон:
— О-о-о-о...
Адам вышел наружу. Туго натянутая веревка ныла всего в грех футах над водой.