— Кто первый? — крикнул Адам.
— Я, — схватилась за веревку Синди и в нерешительности замолчала. — Как это надо делать? — спросила она.
Встань спиной к маяку, — объяснил Часовщик. — Схватись за веревку и, потихоньку перебирая руками, продвигайся по ней. Когда окажешься над водой, забрось на веревку и ноги. Да смотри не свались.
Синди сделала все так, как сказал Часовщик. И вскоре дюйм за дюймом она стала пробираться к Адаму. Концы ее светлых волос касались гребешков легких волн. Адаму захотелось как-то подбодрить ее, но ничего не приходило на ум, в особенности под сердитым взглядом Сэлли.
Адам не мог ее понять. Ведь это именно Сэлли пришла в голову идея помочь Синди. И если он сказал о Синди несколько хороших слов, это еще не повод для ревности. Они всего лишь дети, и между ними нет никаких «отношений». Он даже не знает точно, что означает это слово.
— Осталось всего несколько футов, — наконец сказал Адам, когда Синди почти добралась до маяка.
Как только ее ноги оказались над камнями, он протянул руку и помог ей встать на землю.
— Ну и жуть, — проговорила она, тяжело дыша.
— Ты давно живешь в Кошмарвилле? — спросил он.
— Два месяца. А ты?
— Две недели. Мы переехали из-за работы отца.
Лицо Синди помрачнело.
— А мы переехали из-за того, что мой отец умер.
— Извини... Мне очень жаль.
— Здесь у его родителей был дом. В нем мы сейчас и живем — бесплатно. Нам больше некуда было ехать, — слабо пожала плечами Синди.
— И у тебя больше нет ни братьев, ни сестер, кроме Нейла?
— Нет.
— Эй вы там! — крикнула Сэлли с мола, держась за веревку. — Хватит болтать, лучше приготовьтесь спасать меня, если я упаду.
— Я жду не дождусь, чтоб спасти тебя еще раз, — отозвался Адам.
Сэлли перебиралась дольше, чем Синди. И всю порогу так жаловалась и стонала, что оставалось только удивляться, как у нее еще хватало сил держаться за веревку. Однако в конце концов она встала рядом с ними.
— Надеюсь, когда будем возвращаться, спешить нам не придется, — сказала Сэлли.
Часовщик перемахнул к маяку в несколько секунд. Веревка оказалась надежной, она почти не провисла под его весом. И поскольку белых акул поблизости видно не было, все решили, что п обратный путь обойдется без проблем.
Вместе они вошли внутрь маяка. Если не считать чулана с хозяйственной утварью, на первом этаже было в основном пусто — только паутина на стенах да пыль на полу. Винтовая лестница, казалось, поджидала их, чтобы бросить вызов — хватит ли у них смелости подняться по ее многочисленным ступеням в темноту.
— Жалко, мы не захватили ни одного фонарика, — показал рукой вверх Адам.
— Выходя из дома, мы собирались всего лишь поесть пончиков, — напомнил Часовщик, проверяя обеими руками прочность железных ступеней. — Лестница с виду надежная. Могу спорить, она ведет к какой-нибудь двери.
— Почему ты так уверен? — спросила Сэлли.
— Там, наверху, темно, — объяснил Часовщик. — Но окна маяка не заколочены. Снаружи это видно. Значит, где-то выше должен быть какой-то настил, отделяющий нас от окон, — он шагнул на лестницу. — Думаю, через несколько минут мы это узнаем.
— Стоит ли нам идти всем вместе? — спросила Сэлли, нервно оглядываясь.
— Если хочешь, можешь остаться здесь — одна, — ответил Адам, следуя за Часовщиком. — Но, думаю, ты посмотрела достаточно фильмов ужасов и хорошо знаешь, что бывает, когда остаешься совсем один в темноте.
— Я в этом городе выросла, и фильмы ужасов я смотрела перед сном, чтобы расслабиться, — бросила Сэлли, ставя ногу на ступеньку. — Надеюсь, эта лестница не закончится вдруг ничем.
— Да уж, а то падение будет долгим, — согласился Часовщик, поднимаясь первым.
— У меня только одна надежда — что там, наверху, мы найдем моего брата, — тихо сказала Синди, поднимаясь на шаг позади Адама.
Подъем по лестнице оказался очень тяжелым. Уже через несколько минут они задыхались от усталости. И вскоре стало казаться, что перекрытие, о котором говорил Часовщик, бесконечно далеко. Адам не мог смотреть вниз — у него начинала кружиться голова. Кроме того, было неприятно подниматься в темноту. Время от времени липкая паутина касалась их лиц, и они вздрагивали от ужаса. Адам жалел, что у него нет зажигалки «бик» или хотя бы спичек. Чем выше они поднимались, тем больше сгущалась тьма, и тем теплее становилось. Адам уже собирался окликнуть Часовщика и предложить передохнуть, как вдруг Часовщик вскрикнул:
— Ой!
Его было совсем не видно в темноте.
— Мы практически достигли вершины, — объявил Часовщик, почесывая макушку.