Вы хотели мне понравиться? Ваше желание исполнено: я люблю Вас!
Я плохо знаю мужчин. Вернее совсем не знаю, кроме Вас, никого. Но начинаю подозревать, что мужской половине человечества куда больше присуще коварство, чем нам, женщинам.
Не исключаю, что Вы позвоните мне около девяти вечера и скажете, что едете на работу, но очень скучаете и хотите, чтобы я перезвонила вам ровно через полчаса. А потом будете сидеть, слушать и считать, сколько раз до глубокой ночи затрезвонит телефон — десять, пятнадцать, сто раз?
Но, увы, моих звонков Вы больше не дождетесь!».
11
Карстен еще раз пробежал глазами письмо, улыбнулся, вернее хмыкнул, и бодрым шагом двинул в конференц-зал. Он твердо знал, что его точка зрения победит, не может не победить.
Он любим прекрасной женщиной, которая делает в его честь всякие глупости и ждет его звонка. Пусть себе ждет. Придет час, и Карстен сам скажет все, что нужно.
А ровно через полчаса Трольстинген был богаче на пару десятков миллионов долларов, и принимал поздравления от своего секретаря.
— Вы прочли письмо? — спросил тот.
— Дважды, и сделал соответствующие выводы, — сухо сказал Карстен Трольстинген. — Такого рода письма передавать мне незамедлительно и в любое время! Кстати, Карл, я похож на умного, нервного, сильного человека? Только честной
Секретарь помял бицепсы своего шефа, пару раз толкнул его кулаком в плечо. Кар-стен едва удержался на ногах, — Карл был крепким малым.
— Нет, — ответил секретарь.
— А похож я на гениального сумасшедшего?
— Вполне, особенно после сегодняшнего боя за контрольный пакет.
— А похож я на великого любовника, Карл? — И Карстен состроил приторно-похотливую рожу, которая, по его мнению, должна быть у подобных избранников судьбы.
— Раз в этом уверена дама, написавшая вам это письмо, значит, так оно и есть. Я свободен?
— Нет. Скажите, сколько раз сегодня звонила мне та, которая предпочла не называть своего имени?
— Присцилла Люксхольм звонила вам бесконечно, я не считал.
— И правильно…
А в канун Рождества Карстен без предупреждения появился на острове Хирке, вошел в дом, удивил всех своим благодушным настроением и сразу же торжественно заявил, что намерен сделать невесте весомый подарок. Так и сказал — весомый.
— Он будет лежать под елкой? — спросила Присцилла.
— Нет, поскольку не поместится там. Одевайся, подарок неподалеку. Он тяжелый, мне его до дома не дотащить.
По дорожкам, скорее не освещенным, а только обозначенным неяркими фонарями, Карстен привел заинтригованную Присциллу к гавани.
— Где же подарок? — покрутила головой по сторонам девушка.
— Смотри внимательнее!
Однако Присцилла ничего, кроме двух морских буксиров, пришедших в гавань на плановый ремонт, и яхты Карстена Трольстин-гена «Звезда Севера» не видела.
— Прошу тебя, сосредоточься! — взмолился Карстен. — Я убил кучу времени в Морском регистре, чтобы порадовать тебя. Чиновники мне всю душу вымотали!
— И на что же ты убил кучу времени? — начинала сердиться Присцилла. Между прочим, когда дарят подарки, не говорят о хлопотах.
— Подожди, — попросил Карстен и исчез в темноте. — Да, ты права, ни черта не видно, сейчас все исправлю!
Вскоре раздалось тарахтение, и на пирс выехал трактор. Остановился, осветив фарами борт яхты. И тут Присцилла все поняла. Яхта стояла в гавани уже две недели, и все было сделано в тайне от нее. На темно-синем борту сияли серебром буквы «П Р И С Ц И Л Л А»!
— А этот новый цвет корпуса в честь того платья, в котором ты была при нашей первой встрече. Пойдем на борт, я приготовлю ужин и угощу тебя чашкой кофе и бисквитом, а ты меня поцелуешь.
— Нет, Карстен, не сегодня. Я слишком переживала в тот вечер, на который ты мне намекаешь, поэтому на яхту пока не пойду. Лучше вернемся в дом, я прикажу приготовить гостевую спальню с камином, а ужин сделаю сама. Кофе доверю сварить тебе!
Карстен прижал девушку к своей груди, заглянул ей в глаза и попросил:
— Не надо никакой отдельной спальни с камином. Можно, я переночую в твоей кровати? Ты ведь собиралась тогда выспаться в моей каюте? Почему бы нам не продолжить то же самое в твоей скромной спальне? Там такая замечательная кафельная печка, какую я видел только в детстве! Что же ты молчишь? Хотела спать в моей каюте, в моей постели, под моим одеялом?
— Хотела! — согласилась Присцилла. — Ох, и мастер ты уговаривать! Дай-ка я поцелую тебя за прекрасный подарок!
Нежные губы девушки коснулись горячих губ Карстена, и окружающий мир отступил на сотни морских миль. Казалось, под луной остались только две вещи: стук дорогого сердца и блеск милых глаз. Какой замечательный вечер! Как славно пахнет печным дымом, снегом, морем и соснами, садит навозом от недалекой конюшни, а от мокрого воротника куртки — Карстен впервые остро почувствовал это — почему-то несет псиной. Восхитительный букет ароматов!
К дому он бежал чуть ли не в припрыжку, крича на весь парк:
— Хочу спать в спальне Присциллы! Кофе мне и бисквитное пирожное!
На крыльце, перед весело скрипнувшей дверью дома, сбивая с каблучков снег, Присцилла поинтересовалась:
— Что случилось, проиграл в казино миллиарды Харальда? Ты изменился в лучшую сторону, не бежишь никуда, не звонишь. Не запрыгиваешь в вертолет. Так на тебя подействовало мое письмо?
Грациозно проскользнув в дверь, девушка попыталась не впустить его в дом.
— Отвечай, невежа! На каждое письмо следует отвечать! На каждое!
— Боже, твое письмо! — искренне огорчился Карстен. — Виноват! Действительно, я так на него и не ответил, тебе не позвонил и вообще закопался с делами. Нет, я не проиграл в казино, тайно подделав доверенность, миллиарды Харальда, ведь для этого пришлось бы тысячу лет не отходить от рулетки. Но, открою секрет, мне удалось их малость приумножить.
Однако не в этом дело! У меня есть тайна, которая скоро будет раскрыта. Надо работать над ошибками, исправлять их по мере возможности. — Карстен хитро взглянул на свою ничего не понимающую невесту и добавил: — Даже если это и не твои ошибки.
Присцилла сервировала ужин в своей спальне. Карстен расхаживал босиком по ковру, рассматривал игрушки на рождественской елке и рассуждал:
— В доме никого нет, прислуга отпущена на праздники. Гертруда уехала в Осло и вернется только завтра к обеду. Следовательно, можно и похулиганить. Можно?
— Хулигань, милый, только постарайся, чтобы дом уцелел, — кротким голосом произнесла девушка.
Карстен распахнул окно, высунулся наружу под слетающие с небес снежинки и прокричал:
— Я люблю Присциллу Люксхольм, в девичестве Вудхаус! И жду не дождусь, когда она станет моей женой! Ау! Кто меня слышит?
— Я слышу и совершенно тебе не верю. Присаживайся к столу!
Карстен стряхнул с волос снег, подошел к Присцилле и спросил:
— Как можно этому не верить? Объясни!
— Так, не верю, и все тут! Любить и испытывать симпатию — не одно и то же. Ты внезапно ко мне резко охладел, но ведь и раньше не сходил по мне с ума. Это раз. И два — я видела, когда ты торчал в окне и пугал своими криками ворон, на руке, которой ты держался за раму, были скрещены два пальца. Я готова подать на тебя в суд за лжесвидетельство. У тебя денег не хватит на продажных адвокатов, милый Карсти. Я богаче, и найму еще более продажных типов. И разорю тебя до последней нитки, верней, до последней заклепки на твоих пароходах, до последнего болта и гайки на твоих заводах! — Присцилла ласково и грустно улыбнулась молодому человеку и добавила: — Мне достаточно того, что я сама тебя люблю. Это моя беда, невыплаканная девичья беда. Мне плохо, милый Карсти! Любовь — это как стихийное бедствие, мне хватило одного взгляда на тебя, чтобы пропасть… — Бедная ты, несчастная девочка, — шмыгнув носом, проговорил Карстен. — Дай мне кусочек мяса, лучше оленью лопатку, только целиком!
Ужин при свечах прошел при полном молчании. Не так-то просто было догадаться ему, подшучивает ли над ним девушка, или нет. Никогда в жизни в такую сложную передрягу он еще не попадал. Размышляя над тем, как вести себя дальше, Карстен не спеша потягивал любимое красное вино, меланхолично обгладывал мясо с оленьей лопатки, запеченной с яблоками и голубикой. Да, нужно было обдумать создавшееся положение.