В приказе № 195 от 7 июля 1917 года по 7-му отряду истребителей говорилось:
"Сего числа командир отряда военный летчик корнет Гильшер вылетел для преследования эскадрильи противника из восьми самолетов, направлявшихся на Тарнополь. Вступив в бой, несмотря на значительный перевес противника, доблестный командир отряда был сбит, будучи атакован несколькими неприятельскими самолетами сразу. В лице корнета Гильшера отряд теряет второго командира, свято, идейно и геройски исполнившего свой долг перед отечеством. Вступивший в должность командира отряда поручик Макаенок…"
Многие победы знаменуют собой боевую работу авиагруппы Крутеня. Кажется, он незримо присутствует на аэродроме, и жизнь идет по заведенному им распорядку. В приказе № 63 от 21 июня 1917 года появляется телеграмма: "Главком приказал сердечно благодарить летчиков и наблюдателей за их энергичную и полезную самоотверженную работу в период артиллерийской подготовки и первые дни боев".
Евграф Николаевич Крутень. Его имя стоит рядом с именем Нестерова. Крутень сбил в воздушных боях около двадцати немецких самолетов, причем большинство — над территорией противника. За боевые отличия он награжден орденами св. Анны IV степени, св. Владимира IV степени, св. Георгия IV степени, Георгиевским оружием. Но дело не только в ратной активности летчика и его наградах. Он был одним из организаторов истребительной авиации в России, разработал основы тактики воздушного боя, сам применял ее в схватках с врагом и учил этому искусству летчиков. Бесспорна связь его дел с современной советской школой истребительной авиации, что подтверждают многие наши асы Великой Отечественной войны.
А в жизни это был несколько замкнутый, сосредоточенный на своих мыслях человек. Смотришь на портрет и видишь задумчивое, немного грустное, с правильными чертами лицо, с юношески припухшими губами. В глазах вопрос, ожидание чего-то.
Еще одна из немногих сохранившихся фотографий Крутеня. Он сидит на крыле только что сбитого им вражеского самолета. На лице летчика нет выражения торжества победителя. Он не позирует. Взгляд отведен в сторону. Во всем облике капитана ощущается только усталость, какая бывает у человека после тяжелой, изнурительной работы.
Поневоле вспоминается, что однажды, сбив немецкий самолет, Евграф Николаевич обнаружил среди документов летчика фотографию, на которой был снят молодой человек, совсем юноша, с ребенком на руках, и счастливая, улыбающаяся жена. В тот же день Крутень сбросил во вражеском тылу вымпел с фотографией и запиской. Он писал, что сожалеет, лишив ребенка отца, а женщину мужа.
С тех пор пролетело немало лет. Многое забыто из того далекого времени. Но никогда не будут преданы забвению доблесть и мужество верных сынов России. Не забудутся и славные ратные дела первых военных летчиков отечества, среди которых видное место занимает Евграф Николаевич Крутень, воздушный витязь, человек высокого долга, истинный патриот.
То было последнее лето старого мира, уже потрясенного февральской революцией. Близился Октябрь, ставший рубиконом между кондовым прошлым и новым временем. Многие чувствовали приближение грозной бури. И когда она разразилась, каждый должен был выбирать свой путь, решать, с кем ты: с народом или против него. Немало русских военных летчиков встало под знамена Великой Октябрьской социалистической революции, стало преданными бойцами Советской России. Иные скатились в лагерь контрреволюции, воевали в рядах белогвардейцев и интервентов, как например, В. М. Ткачев. Верится, что прославленный русский ас Евграф Николаевич Крутень, настроенный демократически, резко критиковавший косность и бездарность военного руководства империи, доживи он до Октября, был бы с нами в одном строю.
Наследники
"Был бы с нами в одном строю"… Написал я эту фразу и задумался. А почему, собственно, "был бы"? Ведь Евграф Николаевич Крутень, несмотря на трагический конец, оставался с нами, в нашил рядах. Выпестованные Крутенем летчики геройски сражались с белогвардейцами и интервентами, защищая молодую Советскую республику. Заложенное им в душах воздушных бойцов живет, его традиции не забываются. Одна из них — атаковать врага везде и всюду, презирая смерть.
В конце 1917 года окончательно разваливается старая русская армия. В стан врага бегут реакционные офицеры, в том числе капитан Модрах, принявший командование авиагруппой после гибели Крутеня, монархист Шебалин. Но большевики, возглавляемые Иваном Спатарелем, председателем солдатского комитета, решают спасти свою часть, которая в то время дислоцируется в городе Луцке. Они прекрасно понимают, что новой рабоче-крестьянской армии нужна будет и авиация. Несмотря на многие преграды и трудности, удается спасти самолеты, другое авиационное имущество. Костяк молодых летчиков, наблюдателей, мотористов остается в строю. 2-я авиагруппа переименовывается во 2-й авиационный дивизион истребителей.