6. Нельзя бродить ни по какой большой дороге и даже по самой глухой тропинке современной жизни без того, чтобы не встретить человека или какого-нибудь человеческого интереса, который потерял бы надежду на вечное и на истину и направил бы свою надежду на нечто временное, наполовину или совсем обманчивое. Достопочтенные члены парламента жалуются на то, что йоркширские суконщики фальсифицируют свой товар. Господи! Даже бумага, на которой я пишу, и та, кажется, отчасти изготовлена из хорошо полированной извести и затрудняет мое писание. Ведь это счастье, если можно теперь получить действительно хорошую бумагу — и вообще какую-нибудь хорошо выполненную работу, где бы ее ни искать, начиная с высочайших вершин фантазии и кончая самым низким заколдованным основанием.
Возьмем для примера огромную шляпу, вышиной в семь футов, которая разгуливает теперь по улицам Лондона и которую мой друг Зауэртейг справедливо считает одной из наших английских достопримечательностей. «Дал бы Бог, — говорил он, — чтобы это был кульминационный пункт, которого уже достигло английское шарлатанство и чтобы можно было от него вернуться обратно».
Шляпочник на лондонской Стрэнд, — вместо того чтобы делать лучшие фетровые шляпы, — сажает громадную шляпу из папье-маше, в семь футов вышиной, на колеса, заставляет человека катать ее по городу и надеется таким образом найти свое благо. он не пробовал делать лучших шляп, к чему, собственно, и был предназначен этим миром и что, вероятно, мог бы осуществить при своих способностях, но сосредоточивает все свое усердие на том, чтобы убедить нас, что он сделал такие шляпы! Он сам знает, что шарлатан стал богом. не смейся над ним, читатель, только не смейся! Он перестал быть смешным; он скорее становится трагичным.
Вот в чем, собственно, заключается беда; это центр всеобщей социальной язвы, которая угрожает всему современному строю страшною смертью.
7. В человеческой общественной жизни циркулирует теперь не здоровая кровь, а как будто диаметрально противоположные ей купоросные чернила, — все стало острым и едким и угрожает распадом, и ужасная, шумная общественная жизнь стала нагальванизированною и как бы в самом деле объята дьяволом. Одним словом, Маммона отнюдь не Бог, а дьявол, и притом весьма достойный презрения. Слушайтесь в точности дьявола, и вы можете быть уверены в том, что пойдете к черту — куда же вам еще идти?
8. Может быть, немного рассказов из истории или мифологии имеют больше значения, чем мусульманский рассказ о Моисее и соседних жителях Мертвого моря. некоторое племя людей жило на берегах этого Асфальтового моря, и поскольку они, как и все мы склонны это делать, забыли внутреннюю сущность природы и привыкли лишь к обманчивой наружности лжи, то впали в печальное состояние. Тогда милостивому небу угодно было послать к ним пророка Моисея с поучительным словом предостережения, из которого они могли бы почерпнуть немало полезных правил, но не тут-то было; люди у Мертвого моря не нашли ничего привлекательного в Моисее, что и следовало ожидать от рабского народа по отношению к герою или пророку. Поэтому они слушали его неохотно или с пошлыми насмешками и издевательствами; они даже зевали и давали понять, что считают его хвастуном и лишь скучным болтуном. Итак, люди с Асфальтового моря откровенно решили, что он, очевидно, шарлатан и во всяком случае, пустой болтун.
Моисей ушел, а природа и ее строгие истины все же остались. В следующий раз, когда он посетил жителей Мертвого моря, «все они превратились в обезьян». они сидели на деревьях, скалили зубы самым естественным образом, болтали сущую ерунду, и вся вселенная представлялась им одним сплошным призраком. И действительно, вселенная стала призраком для обезьян, которые так смотрели на нее. Так сидят они и болтают поныне, и только каждую субботу в них как будто пробуждается смутное, полусознательное воспоминание и они с высохшими, почерневшими лицами и своими слабыми глазами глядят на дивные, смутные очертания предметов. Впечатления, которые производят на них эти явления, они по временам выражают лишь в форме неблагозвучных, резких звуков и мяуканья; это самый настоящий и трагический призрак, который может представиться уму человека или обезьяны! Они не делали никакого употребления из своих душ, и поэтому они потеряли их. Субботняя молитва их заключается лишь в том, что они сидят на деревьях, неприятно кричат и как бы стараются вспомнить, что у них когда-то были души.