Я твердо заявляю, что это был Каракозов Герман Петрович: перед выездом на изъятие денег следователь Гдлян представил его как руководителя нашей группы».
А вот что рассказал Головин: «Дипломат, в который Каракозов укладывал пачки денег, находился на стуле в таком положении, что процесс укладывания денег хорошо просматривался через окно с улицы, в то же время для остальных участников укладки денег действия Каракозова полностью не просматривались. В момент нахождения на улице около дома Исмаилов был от меня на незначительном расстоянии, мы не разговаривали, выполняли обязанности по охране проводимого мероприятия. Обходя дом, Исмаилов оказался у окна и задержался там на некоторое время. Что происходило в тот момент в комнате, я не видел. Вдруг ко мне быстрым шагом подошел Исмаилов, вид его был растерянный и взволнованный. Обращаясь ко мне, он сообщил, что только что своими глазами видел, как Каракозов, взяв деньги у Ибрагимова, развернулся к нему спиной, подошел к дипломату и стал их укладывать. Выбрав момент, когда за ним никто не наблюдал, положил две пачки денег во внутренние карманы форменного кителя. Исмаилов пояснил позже, что пачки были спаренные и купюрами по 50–100 рублей. Мы допустили неосторожность, стали оживленно разговаривать. Услышав шум за окном, Каракозов быстро вышел на улицу, вид был растерянный, руки тряслись и заискивающим, дрожащим голосом завел с нами разговор о том, не видели ли мы посторонних лиц. Затем Каракозов отошел от нас и от дома и через некоторое время вернулся. Он пригласил нас зайти в дом. Первоначально я не хотел, а затем вошел в комнату, где увидел, что деньги были уложены в дипломат, подсчет денег не производился. Протокол добровольной выдачи был составлен и подписан участниками указанного следственного действия. Затем мы уехали в Ургенч и о случившемся Исмаилов доложил начальнику подразделения Анисимову. На следующий день Анисимов сообщил нам, что доложенное о происшедшем при изъятии денег, с его слов, стало достоянием следователя Гдляна. По прибытии из командировки в Ташкент Головин и Исмаилов написали рапорта, которые передали Ю. Н. Анисимову.
Ю. Н. Анисимов полностью подтвердит показания Головина и Исмаилова. Те ему доложат о случившемся сразу же по возвращении из Ташаузской области. Оба предложили принять решительные меры по изобличению Каракозова. Однако время было упущено. Через несколько часов Анисимов сообщил о происшедшем Гдляну, надеясь, что тот примет какие-то меры. Но Гдлян лишь спросил о возможности поделиться информацией с Ивановым.
Ю. Анисимов также рассказал: «После моего сообщения следователь Гдлян не стал опровергать приведенные мной факты и сказал: «Вот с кем приходится работать!» Следователь Гдлян возмущался действиями Каракозова и дал правовую оценку содеянному Каракозовым, расценив это как хищение государственного имущества в крупных размерах».
Я не буду столь категоричен в оценках, как Гдлян. Каракозову мы не предъявляли обвинения за совершение хищений. Однако у меня были основания думать, что сообщение Анисимова Гдляну и явилось для последнего той «компрой» на Каракозова, которая позволяла ему «управлять» своим шефом.
Закончить же рассказ о ташаузской истории хочу небольшим дополнением. Мы допросили понятых, следователей. Они почти также описали обстоятельства изъятия и сортировки денег в доме, но заявили, что не были очевидцами хищения, возможно и по объективным причинам, из-за его скрытности для них. Провели мы проверку показаний на месте, следственный эксперимент, которые подтвердили возможность видеть через окно дома Саидова Юлдаша все, что происходит внутри и даже читать названия книг, лежавших в комнате недалеко от окна. Однако вопрос о доказанности или недоказанности так и остался открытым. Генеральный прокурор, хотя и прекратил дело в отношении Каракозова, но по ташаузской истории он не обмолвился ни единым словом. Да и не мог этого сделать в силу полного незнания материалов дела.