Мы вызвали на допрос Рахимова Анвара. Он рассказал, что весной 1987 года его пригласил в прокуратуру Ф. Ходжаевского района г. Бухары следователь Мороз и сказал, что Анвара вызывает в Москву в следственную часть прокуратуры Гдлян на свидание с отцом. Кстати, Мороз подтвердит эти вызовы. По прибытии в следственную часть, часа через два, Рахимову Анвару устроили встречу с отцом. Тот сказал, что нужно занять у родственников, добавить свои деньги и привезти 100 тысяч рублей в Москву. Гдлян еще раз даст свидание. На вопрос сына о причинах образования у отца шрама на лбу, тот ответил, что на допросах Гдлян и Иванов били его. Гдлян ударил так ногой, что сорвал кожу на лбу.
По возвращении Анвара родственники собрали 100 тысяч. Они нами тоже допрошены, назвали, кто и сколько дал денег.
Дней через десять Анвар вновь вылетит самолетом в Москву. Деньги же будут завернуты в газету и уложены в дипломат, который привезет поездом Шукуров Хамракул. Он нами установлен и на допросах полностью подтвердит факт транспортировки денег. Расскажет, что вместе с Анваром ходил к зданию следственной части прокуратуры СССР. Анвар взял дипломат с деньгами, ушел вовнутрь помещения, а вскоре уже вышел без дипломата и денег. В Москве Анвар и Шукуров Хамракул остановятся в общежитии Академии наук СССР у аспиранта Рамзатова Ислама. Тот подтвердит это. Подробно расскажет о дипломате. Сообщит, что Анвар, взяв дипломат, вместе с Шукуровым уйдет из общежития на свидание с отцом.
Рахимов Анвар далее в деталях пояснит, что по приходу в следственную часть его заведут в кабинет на четвертый этаж, а вскоре в него приведут отца.
«Нас оставили вдвоем. В коридоре ходила переводчица Диля, фамилию не знаю, с ней разговаривал Дадажанов. Примерно полчаса я разговаривал с отцом, сказал, что привез 100 тысяч, показал на дипломат, сказал, что привез новый костюм. Отец костюм не взял, а продукты я ему отдал, хлеба немного (лепешки) и еще что-то, не помню. Зашел Мороз и сказал, чтобы я уходил. Отец остался в кабинете. Я забрал сумку, а дипломат оставил… Деньги были еще завернуты в две газеты «Совет Узбекистони». Там было 15 пачек 50-рублевых ассигнаций и 10 пачек 25-рублевых купюр. Зачем понадобились отцу эти деньги в тюрьме, он мне не сказал, а ответил — нужны и все. Портфель-дипломат я поставил за стол с правой стороны, в промежутке между столом и окном, и показал отцу, где он стоит».
Мы наметили подробный план следственных мероприятий. Часть из них успели выполнить, другие не смогли в связи с прекращением дела. Но мы, кроме прочего, детально проанализировали, когда и сколько раз арестованного Рахимова Салима доставляли из следственного изолятора в следственную часть. Такие доставления были, и по времени они совпадают с теми обстоятельствами, о которых нам рассказали Рахимовы. Бросилось в глаза и то, что во время этих доставлений следственные действия с Рахимовым С. не выполнялись. Из-за давности не удалось отыскать корешки к авиабилетам Анвара, архив в аэропортах уже уничтожили. Но зато, к нашему удовлетворению, в бухгалтерии прокуратуры Союза ССР сохранились командировочные удостоверения Гдляна. Они позволили подтвердить его нахождение во время описанных событий именно в Москве.
Удалось допросить одного из сокамерников Рахимова Салима, им оказался Хаитов Тура. Он рассказал, что находился в одной камере следственного изолятора с Рахимовым Салимом. «После допросов по возвращении в камеру мы рассказывали друг другу о существе допросов. Рахимов Салим говорил мне, что Гдлян и Иванов заставляют его давать показания на руководителей, обещают ему тогда снисхождение. Еще он говорил мне, что у него Гдлян требует деньги, обещая маленький срок наказания. Я уже не помню, какую сумму он называл, сто или девяносто тысяч он должен был отдать Гдляну. Отдал он эти деньги или нет, я не знаю. Находились мы с ним в одной камере больше месяца. Рахимов заболел и его увезли в больницу».
Не успели мы провести с ним и отцом проверки показаний на месте. Не успели предъявить участникам событий и коллекцию «дипломатов», собранную нами, исходя из показаний Анвара.
По ста тысячам рахимовских денег я не торопился делать окончательных выводов, тем более, что следствие продолжалось, не принял по ним решения и Генеральный прокурор. В его постановлении даже нет упоминания о них. Вопрос опять остался открытым. Хотя наши следователи рассуждали: «Гдлян дела с такими доказательствами, какие собраны по заявлению Рахимова Салима о 100 тысячах, направлял в суд, и людей осуждали к суровым наказаниям. Если бы Гдлян расследовал данный эпизод, а получателем денег значился не он, а другое лицо, то оно давно бы сидело в колонии».