После публикации Апрельских Тезисов Ленина началась клеветническая компания против большевиков и непосредственно против Ленина. Проезд через Германию был использован для темных намеков насчет того, не помогают ли приехавшие германским империалистам. Под влиянием такой агитации на улицах раздавались призывы физической расправы над Лениным. Затем компания клеветы несколько стихла, но в июне 1917 года она развернулась вновь. Основываясь на заявлениях некоего прапорщика, бежавшего из немецкого плена, буржуазная и эсэро-меньшевистская печать обвиняла Ленина и большевиков в том, что они якобы работают на Вильгельма. Развернулась невиданная по своим масштабам и подлости травля Ленина. Матерый клеветник и провокатор Алексинский 4 июля сообщил комитету журналистов в Петрограде, что он якобы располагает документальными данными, подтверждающими обвинение Ленина в шпионаже в пользу Германии. Это заявление было настолько дико, что сам председатель ЦИК Чхеидзе от своего имени и от имени члена временного правительства Церетели (по просьбе Сталина) звонил во все большие петроградские газеты, прося не печатать клеветы Алексинского. Ее напечатала лишь бульварная газетенка «Живое Слово», рассчитанная на неразвитые слои городского населения. Дикая травля Ленина еще больше усилилась. Уже не только раздавались призывы к убийству большевиков, но по рукам ходили списки лиц, намеченных к истреблению. Теперь Ленину, как и при царизме, пришлось скрываться от преследования Временного правительства.
Седьмого июля было опубликовано постановление Временного правительства об аресте и привлечении к суду Ленина и ряда других большевиков. Кадетские и меньшевистско-эсэровские газеты требовали явки Ленина на суд, и даже некоторые большевики предлагали ему явиться, чтобы в открытом судебном заседании разоблачить клевету. Но большинство друзей Ленина выступили против его явки. Сталин был решительно против явки Ленина к властям: «Юнкера до тюрьмы не доведут. Убьют по дороге», — говорил он. Было решено послать Ногина и Орджоникидзе в Таврический дворец для переговоров с членом президиума ЦИК и Петроградского совета Анисимовым об условиях содержания Ленина в тюрьме. На помещение Ленина в Петропавловскую крепость, где был расположен большевистски настроенный гарнизон, Анисимов не согласился. Речь могла идти только об одиночной камере в «Крестах», где хозяйничали юнкера. Гарантии сохранения жизни Ленина Анисимов не дал и сказал, что, конечно, будут приняты все меры, но он «не знает, в чьих руках будет завтра он сам». После этого переговоры были прерваны и было решено переправить Ленина в район Сестрорецка. Вечером 9 июля Ленин начал приготавливаться к небезопасному переезду в Сестрорецк. Сбрил бороду, постриг усы, надел рыжего цвета пальто, серую кепку. Вечером, около 11 часов, Ленин и сопровождавшие его Сталин и Аллилуев тронулись в путь на Приморский вокзал, чтобы успеть к последнему уходящему поезду, на котором обычно едет разношерстная загулявшая допоздна публика. Поезд тронулся, и Ленин благополучно добрался до станции Разлив.