— Почему просить — это унижаться?
— Я просто перечисляю.
— Я ловлю тебя на этом слове, потому что ты постоянно это повторяешь. Почему просить — это унижаться? Почему не давать — унижаться? Почему вы употребляете слово унижаться к одной из частей этого процесса, подобному вдоху и выдоху? Брать и давать — это просто процесс. Почему вы соединяете что-то с унижением, а что-то с возвышением?
— Я просто вижу, что для Ольги это было унижением, поэтому я подчеркиваю, перечисляя.
— Это еще одна игра в возвышение — унижение. А деньги — это фишка, которая используется вами в такой игре.
Как я забыла о том, что не самостоятельна
— Я хочу рассказать ситуацию. Когда я принимала эти деньги, мы жили в разных городах, но это было настолько естественным. Деньги естественно давались и естественно мною брались в течение девяти лет. И буквально недавно я увидела это. То есть я была несамостоятельной, но этого не видела, и меня это никак не затрагивало. Это была само собой разумеющаяся вещь. Она устраивала меня, устраивала моих детей. Денег нам давалось предостаточно. Мы общались только по тем вопросам, которые касались детей, а сейчас у нас появилось хрупкое равновесие, такие теплые дружеские отношения. Когда я решила, что все-таки должна посвятить его в то, что хочу дома провести семинар, он сказал: «Это твое право — твоя квартира». Мне это очень понравилось, а через четыре дня позвонил мне и сказал, что он против. У меня был такой внутренний взрыв — я увидела свою несамостоятельность. То есть увидела, что, принимая деньги, я вообще не делаю ничего для того, чтобы просто прокормить себя. И все перевернулось, я увидела эту свою несамостоятельную часть.
— Значит, вышла часть, которая называется «самостоятельность». Она посмотрела на часть, которая называется «несамостоятельность», и удивилась?
— Для меня это был просто шок.
— Для меня — кого? Давайте использовать правильную терминологию: «Для меня самостоятельной был шок увидеть, что я несамостоятельная».
— Это меня поразило. Я тут же стала смотреть, что я могу сейчас сделать, как мне изменить свою жизнь, хотя меня все это устраивает. Все настолько было здорово до этого момента. Я потом стала рисовать картины, придумывать ситуации, в которых он может также влиять на мои решения. Я была в ужасе, в панике — как мне жить дальше. А до этого все было прекрасно. И мне хорошо, палец о палец ударять не надо. А здесь все рушится.
— А как проявлялась самостоятельная часть? Две противоположные части существуют одновременно — и та, и другая проявляются. И если я вижу только одну, то это не значит, что второй нет. А как вторая проявляется? Как она проявлялась восемь лет? Она же проявлялась? Она не может не проявляться.
«Если я в одном несамостоятельная, то свою самостоятельность буду проявлять в чем-то другом». Причем там тоже не буду это видеть». Так в чем вы проявляете свою самостоятельность?
— Да, я самостоятельно принимала решения, очень ответственные решения.
— Творчество несамостоятельной части заключается в том, что она берет деньги. Так?
— Да.
— А творчество самостоятельной части в чем?
— Это не касается денег, она проявляется в других аспектах.
— Кто принимает решение брать деньги?
— Несамостоятельная часть.
— Несамостоятельная часть вообще ничего не может, даже брать деньги.
— А самостоятельная?
— Может взять.
— Очень хорошо тратит. Не куда попало. Я ведь принимаю решение.
— Значит, получается, что до сего момента конфликта между ними не было. А сейчас оказалось, что он есть. До этого его не было. Или был?
— Нет. Я только сейчас его увидела. Я и говорю о том, что не видела.
— Я просил вас рассмотреть то, что доставляет вам постоянный и хронический страх, тревожность и раздражение.
— Не было страха.
— Как это «не было страха»? Мы сейчас выяснили, что вся жизнь — страх. И вдруг вы заявляете, что у вас не было страха до тех пор, пока ваш муж не захотел, чтобы у вас в квартире был семинар. А до этого все годы жизни было хорошо. Страх в человеке существует постоянно в силу присутствия в нем двух противоположных сторон ложной личности. Вы же с этим согласились. А теперь говорите, что никакого страха у вас не было.
— Он был, но я его не видела.
Страшная жизнь бесстрашного человека
— У меня возникает такое ощущение, что я здесь единственный боящийся человек, а все остальные — совершенно бесстрашные люди. И я почему-то учу их уму-разуму. Что же это такое? Все в благости божьей находятся, а я один тут в страхе. Никто ничего не боится, один я боюсь всего.
Если у вас все в порядке, и вы ничего не боитесь, то чего вы меня слушаете? Зачем вам такой учитель, который боится всего? У вас все в порядке. Это вам надо меня учить.
— Тогда вы не сидели бы и не говорили обо всем этом.
— Я говорю, но отклика-то нет. У всех все хорошо.
— Мы замороченные — нам трудно это увидеть, понимаете?
— Что значит «замороченные»? Страх же все время присутствует — скребется, стучится.
— Я сейчас вижу свой страх. Вы сейчас говорите, а он всплывает.
— Вот достойная женщина — боязливая, единственная, с кем стоит разговаривать. Все остальные — жертвы счастья. Я бы даже сказал — садисты любви. Так значит, у вас есть все-таки страх? А то вы чуть не разрушили всю мою теорию, которую я создавал сорок семь лет.
— Почему остальные не говорят? Потому что боятся все. Страх-то вот он. Даже сказать боятся.
— Может свет потушить, чтобы мы не видели, как нам страшно.
— Страх показаться неумной, запуганной — вот какой страх еще сидит.
— У меня тоже такой есть. Скажешь — будешь дурой, а не скажешь — забитой. Скажешь — будешь выскочкой, а не скажешь — неискренней с самой собой. И это постоянно.
— У меня страх говорить в присутствии мужчин.
— Ну что, есть у вас страхи?
— Масса.
— И какие?
— Страх брать деньги.
— У кого?
— У мужа.
— Типичная ситуация. А давать мужу деньги страшно?
— Есть желание давать деньги.
— Но денег нет. Есть возможность брать деньги, но страшно.
— Я тоже уже много лет живу за счет мужа.
— И как живешь?
— Я постоянно испытываю состояние дискомфорта.
— Это же здорово — жить за чей-то счет. Я очень хочу жить за чей-то счет, а не получается.
— Теперь я начинаю понимать, зачем женщине нужен муж. С ним можно играть в очень интересную игру. Трагичную, тяжелую, хроническую. Чтобы бояться брать деньги у мужа, нужно как минимум иметь мужа. И даже не так важно, что у него есть деньги, — ведь я боюсь их брать. Я даже боюсь спросить, есть ли у него деньги, не то, что брать.
— Я даже не знаю, сколько он их имеет. Мне даже страшно услышать.
— И боюсь, что мне когда-нибудь закроют этот доступ.
— Или что муж уйдет к другой женщине, или перестанет зарабатывать деньги. Смотрите сколько страхов. Ваша жизнь оказывается полна скрытым от вас страшным смыслом.
— И себя я постоянно обвиняю в том, что я это делаю — не беру и не умею.
— Ты поддерживаешь неудовлетворенность.
— Да, я поддерживаю ее постоянно.
— Я не получаю удовольствие от жизни. Цель моей жизни — получить неудовольствие. Я делаю все, чтобы получить неудовольствие. Все, что угодно.