Только прежде, чем вить гнездо, надо было выдрессировать свою стаю и, главное, вожака этой стаи.
— Все пристройки, какие найдете, можете смело занимать. Река поблизости есть. Лес — тоже. — Рассмеявшись, я взмахом руки обвела окружающие нас деревья. — Пищи в нем полно! Обживайтесь. А ты — за мной! — Лишь полсекунды поизучав щенка, я развернулась и пошла в замок. Даже не оборачиваясь, уверенная, что мальчишка идет следом.
— А теперь вниз, — приказала я, все так же не оглядываясь, после того как мы вошли через высокие двери с огромными дырами строго над местом, где раньше висел засов.
Пол был усыпан обвалившейся с углов лепниной и разноцветными осколками окон, когда-то составляющими яркую мозаику. Еще не так давно, всего двести восемь лет назад, в этом замке было чисто и светло. Звенели молодые счастливые голоса, и постоянно слышался заразительный смех близнецов, Августы и Клауса. А еще нам всем было тепло и уютно под крылом нашего создателя. Новая жизнь казалась непрекращающимся источником радости.
— Можно подумать, у меня есть выбор! — процедил щенок, даже не пытаясь скрыть свою злость.
— Сейчас есть. — Я повернулась и уставилась в сияющие в ночной полутьме глаза оборотня. Смуглая кожа, темные волосы, темные штаны и только эти глаза как два ярких лучика. — Ты можешь отказаться. Можешь попытаться напасть на меня. Это будет не самый умный выбор, но ты можешь так поступить. А я могу сделать так. — Вытянув вперед руку, я обмотала мальчишку своей силой и потянула к себе, медленно, давая ему ощутить, что сопротивление возможно. — И тогда ты можешь ухватиться за первый встречный столб или дерево, но не советую этого делать. Тело ты сумеешь удержать, а вот голову — вряд ли.
Щенок зарычал, частично обернувшись и скребя когтями по стенам в надежде остановить свое приближение ко мне. И за один из столбов, украшающих огромный проходной зал, он тоже попытался зацепиться, несмотря на мое предупреждение. Правда, едва ощутил, что голову по-прежнему тянет вперед, тут же разжал руки и, сменив ипостась, попытался затормозить, упершись в пол всеми четырьмя лапами. Я продолжала его притягивать, а он сопротивляться, оставляя на паркете толстые глубокие борозды от когтей.
— А вот сейчас, — сменив обычную вампирскую магию на зов, я просто заставила тело мальчишки идти ко мне, игнорируя желания его разума, — у тебя действительно нет выбора.
Щенок замер в шаге от меня, пыхтя как паровоз. Причем я уже перестала использовать и магию, и силу нашей связки.
Развернувшись, я пошла вниз по лестнице, в подземелье. Первые лет сто после случившегося мне было страшно туда заходить. Боялась, что сойду с ума. Но потом стало легче, боль не исчезла совсем, просто ушла куда-то глубоко, затаилась на время.
Запах крови мальчишка учуял сразу. В замке он почти выветрился из-за сквозняков, а внизу никуда не исчез, потому что именно здесь этой крови пролилось больше всего.
— Я не хочу идти дальше! — В голосе волчонка отчетливо слышалась настороженность. Он не боялся, но здраво опасался этого места.
— Тут убили мою семью. Мою вторую семью. Всех моих братьев и сестер. Я до сих пор иногда слышу их крики, — заговорила я, повернувшись к мальчишке и не отводя взгляда от его лица. — Но я не буду заставлять тебя сражаться в моей войне. Ты будешь защищать мой мир. Ты и твоя стая. Я не буду требовать от тебя многого. — Это место словно впитало в себя мою собственную озлобленность, позволяя спокойно объяснить щенку, что именно его ожидает на новом месте. — Живите так, как привыкли. Только есть несколько правил, которые вы обязаны соблюдать. Люди не должны знать про меня...
— Можно подумать, они не догадываются! Ты же каждый вечер пьешь у них кровь. — Мальчишка брезгливо сморщился, всем своим видом выражая презрение к моим пищевым привычкам.
— Я не охочусь на своей территории. Это основной закон выживания. Вокруг гнезда должно быть тихо.
Мне не хотелось вступать в дискуссию о том, что, с точки зрения тех же оленей, волки такие же монстры, как вампиры для людей. А с точки зрения свиней и коров, монстры — люди. Есть законы пищевой цепочки, и тот, кто находится выше, всегда будет монстром для тех, кто ниже.