Дело в том, что прапрадед ее мужа тайно обвенчался с дочерью разорившегося аристократа, которая потом бросила его, оставив ему сына, о рождении которого известно было лишь немногим, и уехала с отцом в Италию, где вышла замуж за какого-то итальянского графа и вскоре умерла. Покинутый муж утешился довольно быстро и перенес всю свою любовь на сына, которому и завещал большую часть своего состояния несмотря на то, что у него были и другие дети, от второго брака. И вот, ссылаясь на то, что в завещании прапрадеда было только сказано: «Моему законному старшему сыну и его наследникам», без упоминания имени, наследники этих других детей теперь оспаривали завещание прапрадеда, доказывая, что получивший наследство был незаконный сын, ибо никаких доказательств его законности не имеется. Необходимо было разыскать свидетельство о бракосочетании прапрадеда с покинувшей его первой женой.
Эстелла так задумалась обо всем этом, что и не заметила, что она не одна в купе. Единственный спутник ее сел на одной с ней станции, но она тогда не обратила на него внимания. Но теперь, почувствовав на себе пристальный взор, она невольно подняла глаза. Перед ней был невысокий, худощавый брюнет южного типа с красивыми черными глазами. Но взгляд этих глаз почему-то был ей неприятен и под ним ей становилось жутко. Если б она знала, что перед отходом поезда он ходил по платформе и разглядывал ее вещи, проверяя, куда она едет, она удивилась бы еще больше.
— Если не ошибаюсь, вы м-рс Чартерс? — обратился к ней сосед. — Мы едем в одно и то же место. Позвольте представиться: Амброз Дюваль. Я встречался с Гардрессами за границей, по приезде в Англию возобновил знакомство; и вот, они меня пригласили провести у них в имении Рождество.
Эстелла ехала гостить на Рождество к своей подруге, Аде Гардресс, недавно приобретшей запущенное старинное поместье Иртонвуд, где были, по уверениям Ады, и дубовые панели, и полы со скрипом, и подземные ходы, и комната, где появляется призрак Белой Дамы — словом, все, что может соблазнить романтическую женщину. И это действительно соблазнило Эстеллу. Все это она рассказала своему спутнику, который очень допытывался, бывала ли она когда-нибудь раньше в Иртонвуде. И, по-видимому, не очень верил ее отрицаниям.
В Иртонвуде их встретили с распростертыми объятиями. Тут были и остролистник, и омела, и огромные поленья во всех каминах, и множество восковых свечей, заменявших недостающее электричество — словом, настоящее английское Рождество. Комната, отведенная Эстелле, понравилась ей чрезвычайно. Это была большая спальня с панелями из кедрового дерева, оранжевыми шелковыми занавесями на трех высоких окнах и огромной двуспальной кроватью на четырех столбах под балдахином. Перед тем, как привести ее сюда, Ада ухитрилась оставить Эстеллу минут на пять вдвоем с сэром Джорджем Сифильдом, который давно был влюблен в нее и тотчас начал ее корить — зачем она его обманула, не поехала с тем поездом, как обещала, и ему пришлось ехать одному. Неужели она не боится одна? Неужели думает, что она, при всяких обстоятельствах, может справиться одна и без помощи и защиты?
— Ну конечно, — смеясь, возразила Эстелла. — А если не справлюсь, тогда скажу вам.
— Молю судьбу, чтоб это было поскорее! — горячо воскликнул влюбленный.
Ада покровительствовала сэру Джорджу и негодовала на подругу, зачем она мучает его; Эстелла смеялась и говорила, что англичанам полезно ждать. Когда Ада предложила ей отдохнуть с дороги перед обедом, она охотно прилегла на довольно жесткий диванчик и тотчас задремала. И ей привиделся странный сон.
Во сне она испытывала какое-то странное волнение, напряженное ожидание… Вокруг нее была темнота; но вдруг, среди этой тьмы, ярко осветилось одно местечко, и она увидала старинную шифоньерку. Ничего другого она не видела: ни комнаты, ни прочей мебели — одну только старинную шифоньерку, на которой лежал развернутый, старый, пожелтевший пергамент, и на нем — капли свежей крови.
Она проснулась в испуге. Что за нелепый сон?.. Действительно, это комната привидений. В конце концов, она не уверена, что ей это так уж нравится… Одеваясь к обеду, она все время видела перед глазами старинное бюро, пергамент и на нем капли крови.
— Какая вы бледная и взволнованная, — говорил ей с нежной заботливостью сэр Джордж, ведя ее к столу. — Что случилось? Я хочу знать.
Он внимательно выслушал ее рассказ о странном сне, но еще внимательнее слушал другой сосед Эстеллы, красивый полуиностранец, приехавший в одном с ней поезде. И, когда она выразила предположение, что это — вещий сон, который указывает ей, где она должка искать пропавший документ, оба разом воскликнули: «Документ? какой документ?» Но в то время, как глаза сэра Джорджа выражали только изумление, г. Дюваль насторожился так, словно дело касалось его лично. «Почему это его так интересует?» — удивлялся сэр Джордж. Но м-рс Чартерс не имела привычки распространяться о своих личных делах и поспешила, смеясь, переменить разговор.