– Рейна, идём, – матушка поманила меня пальцем, – времени мало, а ещё столько дел!
Столько дел… Каких дел, если шкафы ломятся от ни разу не надёванных платьев? Хотя половину из них, как пить дать, уже подпортила Флоризель.
Всю неделю слуги только и занимались тем, что чистили и без того сверкающий замок. Сестра вилась за мной хвостом, изображая ласковую подружку – видно, ждала, плутовка, когда я разревусь, но я не слишком спешила её радовать.
В день смотрин матушка встала ни свет, ни заря и, тихонько прокравшись в мою опочивальню, прилегла рядом на кровать. Я всю ночь не спала, поэтому мигом потянулась к ней и уткнулась носом в её грудь. Она поцеловала меня в макушку, и я почувствовала, как на щеку упала тёплая слеза.
Как же она будет без меня? С моей своенравной сестрицей, которая только и умеет, что пакостить да пить матушкину кровь, добавляя седых волосков. От досады я и сама была готова заплакать…
– Ох, девочка моя, – сказала матушка, – совсем взрослая стала.
– Ты ведь сама этого хотела, – прошептала я.
– Хотела… Каждой женщине важно зажечь свой очаг… Как бы больно ни было отпускать тебя, дочка, но так правильно.
– Я ведь даже его не видела!
– Сегодня увидишь. И мы с отцом посмотрим. Не думаю, что он плох. Твой дед, как бы он ни ворчал, тебя любит.
– Конечно! Мама, не рассказывай сказки. Любит он меня. Также, как Флоризель.
– Мы все тебя любим, Рейна.
Я высвободилась из её объятий и выбралась из постели. Солнце уже встало, и в комнате было светло. Я смотрела на матушку, слегка опухшую от слёз, и сердце вдруг забилось, будто болтушка в клетке. Она была так хороша! Её красивое лицо не портили даже мелкие морщинки, рассыпавшиеся вокруг глаз.
Матушка не была существом Межгорья. Я знала, что в мире людей она бы давно состарилась, но здесь её поддерживало колдовство. Какое – никто не знал. Отец ревностно хранил эту тайну, и поэтому она оставалась такой же, как и десять лет назад, когда стали появляться первые морщинки и седые волоски. С тех пор она и на год не постарела.
– Ну же, дочка, – матушка вытерла нос и схватила меня за руку, – давай укладывать волосы.
Она усадила меня перед зеркалом и стала ворковать, как горлица, копошась в моей непослушной гриве. Хотя, если признаться, грива была хороша – мягкая, шелковистая, почти по пояс. Я улыбнулась своему отражению в зеркале, а матушка мне подмигнула. А я опять уставилась на складочки в уголках глаз. Сто лет их не замечала, а вот сегодня они стали меня раздражать…
Наверное, ночью всё ж лучше было поспать, а то в голову опять полезли глупые мысли. Хотя напоследок можно было сделать кое-что хорошее. Матушке должно понравиться.
Я с трудом дождалась, пока она закончит с моими волосами и уйдёт, а сама достала ведьмовскую книгу, куда записывала заговоры, которые удалось узнать. Было одно колдовство, которое я прикупила у Шаринки, однако раньше как-то не думала, что придётся испытать. К тому же я совсем недавно узнала, что у меня есть всё необходимое.
Миклош проболтался про плащ. Тот самый, на котором остались следы невинности моей матушки. И ещё кое-что от отца… Есть девственная кровь их первенца, то бишь меня. Осталось добавить лишь бесовской крови, которую я давеча выцыганила у Мальвы.
Плащ я незаметно стащила из матушкиного сундука. Уколов палец до крови, выдавила несколько капель, затем осторожно, почти не дыша, откупорила бутылочку с кровью невинного беса и стала шептать заклинание.
Одно из застарелых пятен на плаще покрылось светлым пушком. Я капнула на него немного своей крови, затем бесовской. Пятно сверкнуло, затем собралось в комочек и превратилось в небольшой переливающийся шарик. Я обрадовано хлопнула в ладоши, затем кликнула матушку.
– Что случилось, Рейна? – встревожено спросила она, видимо, гадая, что я на этот раз удумала.
– Да ничего, – улыбнулась я, – закрой глаза.
Я подвела матушку поближе и положила её ладонь на шарик. Она вскрикнула, а колдовство с шипением вонзилось в ладонь и расползлось по коже прежде, чем она смогла понять, что произошло. Спустя мгновение ладонь её была совершенно чистой.
– Рейна, что ты опять затеяла?
А я лишь хлопала ресницами, глядя, как матушка меняется на глазах. Как исчезают морщинки, седые волосинки, а платье начинает провисать на вмиг постройневших бёдрах. Нет, матушка не была пышкой, однако одежду её всё же придётся перешивать. И как всегда, не вовремя. Интересно, что она скажет, когда поймёт, что ей совершенно нечего надеть к торжеству?
И что скажет отец? Я как-то о нём вообще не подумала. Если честно, я и не ожидала, что будет такой эффект. Думала, морщинки разгладятся, и всё…