— Прощение, господин, и немного терпения. — Афер снова повернулся к Перперне, на лице которого застыла странная настороженная улыбка. — Разве плохо, что ты наконец свободен?
— Что значит свободен? — Перперна скривился. — У меня есть свобода провести мои последние старческие годы в качестве нищего в империи. Это хорошо?
— Лучше хлеб, чем кнут, — заметил Афер. — Кто отпустил тебя на волю или освободил? Деметрий?
— На гонках паланкинов он поставил деньги на римлян и выиграл меня. — Перперна засмеялся. — Большой выигрыш.
Клеопатра вдруг почувствовала, что Афер на правильном пути, хотя даже не догадывалась, чем все это может закончиться.
— Он предложил тебе деньги и работу, не так ли? — уточнила она.
— Его деньги и мою работу украли.
— Украденное можно вернуть. — Она замолчала, посмотрев на Афера, и тот ответил ей спокойным одобрительным взглядом. — У меня тоже кое-что украли, — с грустью продолжила женщина. — Дом и землю. В Египте. И много денег. Прокуратор поможет мне вернуть все это. Помоги нам найти Деметрия и разгадать загадку Ао Хидиса, а я предоставлю тебе до конца твоих дней крышу над головой, легкую работу, пропитание и одежду. В Египте.
Афер едва заметно кивнул. Пилат смотрел на нее широко раскрытыми глазами, а Колумелла провел правой рукой по рту, будто пытаясь стереть улыбку.
— А немного денег на вино, княгиня? — спросил Перперна.
— И это тоже.
Перперна кивнул.
— Это хорошо. — Он посмотрел на Афера. — Мухтар в родстве с Бельхададом, — сказал он. — Его дед был братом Бельхадада. Отец Мухтара задолжал Бельхададу деньги и перед смертью обязал сына поскорее возместить этот долг. Поэтому он отправился в путешествие. — И неожиданно добавил: — А я один раз был там, в Ао Хидисе, с отцом Мухтара.
Все удивленно молчали. После довольно длительной паузы Афер спросил:
— Ты помнишь Ао Хидис?
— Ао Хидис тех времен. Когда большая защитная стена еще не была достроена.
— Ты хочешь еще раз поехать туда? Посмотреть, как она будет разрушена?
XX
В АО ХИДИСЕ
Иные места привлекают своей отдаленностью, некоторые люди своим непереносимым характером, а произведения искусства своей недоступностью. Так не стоит ли всегда ценить своеобразное?
Деметрий вскочил с циновки, когда открылась дверь и тюремщик с факелом в руках вошел в подземелье. За ним сквозь пляшущие языки пламени виднелись фигуры двух вооруженных мужчин.
— Выходи. Пойдем наверх, — сказал тюремщик.
Деметрий протер глаза. Он не знал, сколько времени длился его сон в эту ночь. Вспоминались обрывки кошмарных видений, крик во внутреннем дворе крепости, долгие бесплодные раздумья, то и дело прерываемые забытьем. Он то засыпал, то резко вскакивал, то дремал, вздрагивая от каждого шороха. Размышляя над тем, что с ним произошло, он так и не пришел к более или менее убедительному выводу.
Поднимаясь по крутой лестнице вслед за тюремщиком между двумя вооруженными охранниками, он старался взбодриться. Понимая, что это неспроста, что наверху его что-то ожидает, Деметрий сказал себе: что бы там ни было, нужно быть внимательным. Если только это не смерть, подумал он с горькой усмешкой. Смерть требует только телесного присутствия, но не остроты ума.
Руфус… Деметрий никак не мог понять, какова его роль в этой игре. Человек Сейана стал предателем, перебежчиком во вражеский стан? Трудно представить. Но кто же он тогда? Решил ехать быстрее, чтобы поскорее попасть в Ао Хидис, внедриться там, втереться в доверие? Его люди, которых он якобы оставил, всегда гладко выбритые римские воины, теперь превратились в бородатых погонщиков? Зачем? Есть ли у них в Ао Хидисе союзники против Бельхадада? Или они заодно с Бельхададом?
Как ему вести себя? Сколько вопросов! Ничего, кроме вопросов, на которые нет ответа. Почему они взяли в плен его, Рави и Глауку? Это могло быть сделано только по указанию Руфуса. Центуриону не хватило бы времени доехать до Ао Хидиса и оттуда послать Дидхаму. Значит, он встретился с ним по дороге. Случайно? Или они договорились? Что им нужно от него?
Намек на Эфиальта ничего конкретного не дал. Деметрий подумал о нем, рассмотрел со всех сторон, как игрушку, которую нужно сравнить с другой игрушкой. Предатель из Фракии, имя которого в переводе означает «кошмарный сон», провел войска Ксеркса козьими тропами через горы в тыл позиций спартанцев, и те пали, честно выполнив свой долг. А что значит Эфиальт наоборот? Не намек ли это, что Руфус только играет роль предателя, чтобы при нападении римлян на Ао Хидис открыть ворота своим? Видимо, не только Постумус, но и остальные воины не поехали в Кесарию, а отрастили бороды и болтались теперь по Ао Хидису. «Хороший спектакль, — подумал Деметрий. — Три дюжины воинов, которые умеют бесшумно убивать, в лагере противника». Но три дюжины против десяти тысяч?