— Кто-нибудь знает, кто сидит в паланкинах?
— Женщины, — Мухтар прищелкнул языком, — молодые и самые легкие. После гонки они выйдут из паланкинов, и если в паланкине, который одержит победу, окажется ребенок, то победа будет присуждена тому, кто пришел вторым.
— Я еще не решил. — Деметрий поднял руку и пошел дальше.
Он подумал, что мог бы позволить себе проиграть несколько монет. Но с другой стороны, он очень хотел увидеть в роли проигравшего Мухтара. Некоторое время Деметрий раздумывал, не зная, что делать. Потом он обратился к человеку, который тихо переговаривался с римлянами, стоявшими возле паланкина.
— Назови мне свое имя, друг мой, — сказал он на латинском языке.
— Марк Валерий Руфус, — римлянин внимательно посмотрел на него. — Почему ты хочешь это знать? И кто ты?
— Я Деметрий, торговец и римский гражданин. Только что возле стола я услышал, что никто из местных не хочет ставить на вас.
— Возможно, их ошибка заключается в том, что они делают ставки, руководствуясь неприязнью к нам и предпочитая не замечать нашу подготовленность.
На вид мужчине было лет тридцать. Судя по произношению, он происходил из высших кругов. Взгляд его темно-серых глаз был острым.
— Я не знаю, к какому из многочисленных родов Валериев ты принадлежишь…
— Разве это имеет значение? — Римлянин поднял брови. — И что тебе нужно от меня?
— Я хочу поставить на твоих людей. Даже если я буду единственным, кроме тебя.
— Ну и что?
— Насколько хороши твои люди?
— Они достаточно хороши. И сильны. Римляне. Не вспомогательные войска.
— Почему вы решили выставить себя на посмешище?
Неожиданно Руфус наклонился и шепнул ему на ухо:
— Этого я тебе не скажу. Ты можешь нас предать.
— Я хочу на вас поставить. Почему же я должен вас предавать?
— Ну хорошо. Мы уходим. Оставляем Аден через несколько дней. Это наш прощальный жест. Надеюсь, мы победим.
Деметрий посмотрел на четверых мужчин и кивнул.
— Благодарю тебя за откровенность. Ты не возражаешь, если я с ними побеседую?
Римлянин пожал плечами.
— Ради бога.
— Послушайте, друзья, — обратился к ним Деметрий. — Вы прожили здесь долгое время. И вы наверняка знаете некоторых высокомерных местных, которые считают, что все граждане и воины империи слабы на ноги, не так ли?
Два воина никак не отреагировали, один улыбнулся, четвертый сказал:
— Во всяком случае, мы плохо умеем убегать.
Все четверо были широкоплечими мужчинами с крепкими мускулами. Деметрий вспомнил все эти истории про марш-броски с поклажей, которые он слышал. Потом он прикинул размер жалованья легионеров. Обычно рядовой воин получал одну сестерцию в день. Но эти опытные воины здесь, на чужбине, наверное, получали больше. Сколько же? Деметрий подумал, что, вероятно, раза в четыре больше. Четыре сестерции соответствовали одному серебряному динарию или половине драхмы. Сколько им предложить?
Наконец он решился и сказал:
— Я поставил на вас сто драхм. Если вы выиграете, я получу тысячу девятьсот. Скажем так: тысяча вам.
Теперь все четверо широко улыбнулись.
— А как быть с ним? — спросил один, указывая на Марка Валерия Руфуса, который, без сомнения, все слышал и смотрел перед собой подчеркнуто равнодушным взглядом.
— Если вы хотите взять его в долю… — Деметрий поднял брови. — Я надеюсь, женщина в вашем паланкине не слишком тяжела.
— Мы тоже надеемся, — засмеялся другой римлянин.
В это время из паланкина послышался чрезвычайно приятный звук — что-то среднее между хихиканьем и воркованьем. Деметрий улыбнулся.
— Вечером я угощаю вас вином в трактире Рави. Если вам это по вкусу.
— Мы будем стараться изо всех сил. Спасибо, господин.
Деметрий еще раз посмотрел на паланкин. Он был скромный, без украшений, с занавесками из легкого материала. Другие паланкины выглядели массивнее и роскошнее. И тяжелее.
Он пошел назад к длинному столу и у одного из букмекеров поставил сто драхм на победу римлян.
После этого он снова подошел к Мухтару и сказал:
— Сделаем так, как ты предложил.
Мухтар провел языком по нижней губе.
— Я только что предложил еще одно пари, Хархаиру. Если ты проиграешь, он не будет заключать с тобой никаких сделок.
Лицо старого торговца оставалось бесстрастным. Он равнодушно произнес:
— Одно пари ничем не хуже другого.
— А если я выиграю? — спросил Деметрий.
— Мухтар отдаст мне трех превосходных жеребцов.
Деметрий решил больше не думать о сопернике. Отец Мухтара был жестким человеком и, конечно, не питал симпатий к торговцам из империи, были они римлянами или нет. Это, однако, не мешало ему соблюдать общепринятые нормы вежливости по отношению к потенциальным деловым партнерам. Но сын, судя по отношению к нему Башамы и Хархаира, снискал себе дурную славу. А три жеребца? Бессмысленно высокая ставка для такого пари.