Раскачиваясь, восемь паланкинов приближались к песчаной возвышенности, на которой стояли Рави и остальные. Деметрий видел ноги носильщиков, их напряженные мускулы, плечи, согнувшиеся под несущими штангами, искаженные от усилий лица. И паланкины — разукрашенные, с парчовыми занавесками и вычурными надстройками в виде носа боевого корабля.
Большинство носильщиков были рабами владельцев паланкинов. Одиннадцать из тридцати двух мужчин — чернокожие. Вероятно, рабам в случае победы пообещали вознаграждение. При другом исходе — удары кнутом.
Деметрий не имел ни малейшего представления, кто бежал рядом с рабами — свободные или, по меньшей мере, слуги — и что было предложено им в качестве вознаграждения. Но прежде чем гонка дошла до середины дистанции, он уже знал, что выиграет. Четверо римлян несли самый скромный и, как он догадывался, самый легкий паланкин. Штанги паланкина плотно лежали на их плечах на кожаных подушечках. Мужчины были почти одинакового роста и бежали рысцой. Тот, который бежал слева впереди, отбивал такт. Перед поворотной точкой дистанции их опередили две команды, но все хорошо видели, что соперники легионеров борются из последних сил и в их беге нет ритма.
После поворота произошла небольшая заминка, которая, однако, не повлияла на исход гонки. Римляне обогнали обе бегущие впереди команды и, непрерывно увеличивая отрыв, без труда достигли финиша.
Рави похлопал Деметрия по спине.
— Ты поставил на них, не так ли? Поздравляю. Не выкупишь ли ты мой трактир за счет своего выигрыша?
— Ты шутишь?
Рави покачал головой и вполне серьезно спросил:
— Когда ты собираешься уезжать? Предупреди меня, чтобы я успел упаковать вещи.
Не было никакого шума, никакого чрезмерного ликования. Благородные торговые магнаты, чувствуя себя оскорбленными, быстро удалились. Остались только некоторые простые аденцы, чтобы допить напитки, утешить проигравших и выразить римлянам что-то наподобие дружеской поддержки и презрительного уважения.
Деметрий подошел к римлянам, которые все еще стояли вокруг закрытого паланкина, и похлопал их по плечам.
— Итак, империя вновь спасена настоящими мужчинами, — торжественно произнес он. — А теперь я с удовольствием посмотрел бы на вашу драгоценную ношу.
— С этим придется еще подождать, — Руфус прикоснулся к его плечу. — Сейчас главный букмекер откроет занавески, чтобы посмотреть, не сидит ли там легкий как перышко карлик.
— Это значит, что сейчас я не смогу получить свой выигрыш, не так ли?
Руфус улыбнулся.
— Успокойся. Я знаю, что в паланкине сидит не карлик и что скоро ты насладишься выигрышем. Но пока мы здесь стоим, я хотел бы спросить тебя кое о чем другом.
— О чем же?
Римлянин почесал затылок.
— Я не знаю, откуда идут эти слухи, но говорят, будто ты собираешься приобрести здесь товар и организовать караван в Газу.
— Это правда. Если, конечно, дела не пойдут так плохо, что товаров хватит всего лишь на один корабль. Тогда придется отправляться морем.
— Я желаю тебе блестящих сделок. Мы получили приказ не ехать сразу назад в Египет, а сначала временно перейти в распоряжение прокуратора в Кесарии.
Деметрий задумался.
— Это Понтий Пилат, не так ли? Вызывающий раздражение в Иудее?
— Как всегда. Только теперь еще больше, — Руфус слегка усмехнулся. — Большим караваном путешествовать лучше. Мы бы с удовольствием присоединились.
— Караван с римскими воинами не порадует пустынных разбойников. Я ничего не имею против.
В это время кто-то негромко откашлялся за спиной Деметрия. Торговец обернулся и увидел старого однорукого раба.
— Мухтар, по кишкам которого, по-видимому, ползают жгучие черви, передал мне, что я теперь принадлежу тебе. — Он смотрел на Деметрия как-то странно. В его взгляде смешались облегчение, озабоченность, покорность, неприятие. А может, еще какие-либо движения души отражались на этом темном, как пергамент, лице?
Деметрий не счел нужным выражать какие-либо эмоции.
— Опитер Перперна? — спросил он. — Я надеюсь, ты сможешь ехать верхом. Караван становится все больше.
— Возможно, он станет еще больше.
К ним подошел Мелеагр вместе с рыжеволосым Нубо.
— Это почему же?
Чернокожий застенчиво улыбнулся.
— Для меня было бы большой честью и удовольствием, — вежливо начал он, — навязать вашей достойнейшей компании свое недостойное общество.
— Еще один? — Деметрий рассмеялся. — Ради бога. Если, конечно, мне не придется чистить всех лошадей и верблюдов. Или покупать их.
Тем временем к паланкину подошел букмекер. Он отодвинул в сторону занавески, заглянул внутрь, выпрямился и сказал: