Кидилла взглянула на Стратонику и задержала на ней взгляд, полный нежности и сладостного любования. Как и всегда после жестокой кровавой расправы, она испытывала сейчас прилив страстного возбуждения.
Кидилла стала близко к костру рядом с рабыней, которая уже стояла там. Некоторое время она находилась вблизи огня, стойко выдерживая исходящий от него жар. Это делалось нарочно ради обильного потовыделения и составляло простейший вид древнегреческой бани.
– Хвала богам, – сказала колдунья, – мы сегодня неплохо пополнили наши запасы. А для отворотного зелья добыли самое главное. Так и быть, сделаю я его, хоть жена скорняка скряга такая. Да, видно и правда, какое-то божество помогает ей моими руками. Для этого зелья нам осталось лишь добыть жабьей крови, чтоб куриные яйца окропить. А это можно сделать и в городе: у Старой стены в лужах и траве этих жаб водится сама знаешь сколько. Завтра сходишь туда. А сушеных мужских мозгов у нас дома и так большой запас. Даже очень большой.
Когда пришел Демодок, закопавший разрытую могилу, вода в котле уже хорошо нагрелась. Мужчина при помощи суковатой палки вытащил его из костра. Девушка, черпая воду бронзовой чашей, обмыла свою госпожу. Потом колдунья стала мыть рабыню. Кидилла медленно, ласково водила рукой по изящным изгибам девичьего тела и можно было бы весьма удивиться тому, что суровая хозяйка проявляет сейчас к своей невольнице столько нежности, если не знать об их особых, интимных, отношениях.
Колдунья купила Стратонику, чтобы заменить ею свою умершую рабыню Кохитиду. Эта молодая красивая женщина выполняла у Кидиллы те же обязанности, что и Стратоника – была помощницей в делах черной магии и наложницей. Первую обязанность она выполняла с необычайным рвением, и это не могло не радовать колдунью, нашедшую в ней настоящую единомышленницу, усердную пособницу в злодеяниях и жутких ритуалах. Вторую же обязанность – доставлять хозяйке любовное наслаждение выполняла лишь по принуждению, не имея охоты к противной ее природе интимной однополой связи. Кидилле было невдомек, что магией та занимается столь увлеченно только потому, что наивно мечтает достичь в этом деле такого искусства, которое позволило бы обретенной силой волшебства вырваться из-под власти своей госпожи, освободиться от рабского ярма. Кидилла заставляла невольницу выполнять такое, что даже сама находила для себя неприятным, хотя в основном то, что было связано с расчленением трупов и приготовлением из их частей специальных смесей доставляло ей удовольствие. В конце концов Кохитида заразила себе трупным ядом случайную царапину и скончалась в тяжелых мучениях.
Купленная вместо нее рабыня обрадовала колдунью своей восприимчивостью к ее интимным наклонностям: Кидилле быстро удалось возбудить в новой рабыне влечение к любовным утехам, к которым сама питала пристрастие. Но колдунью сильно огорчало то, что девушка боялась черной магии, ненавидела ее и всячески отлынивала от связанных с нею обязанностей. Кидилла могла бы сделать Стратонику только наложницей, а для помощи себе в колдовском деле приобрести другую рабыню, но поступила, сообразуясь со своей слишком экономной, даже жадной, натурой. Именно поэтому она не пользовалась и услугами гетер, что для нее, кстати, было бы особенно дорого, так как Кидилла не желала делить возлюбленную ни с кем, а за верность жрицы любви пришлось бы платить слишком много.
Когда Кидилла и Стратоника обмылись, они подошли близко к костру и стали внимательно осматривать друг друга, желая убедиться все ли пятна крови смыты. Демодок, потевший до этого у огня, перешел к котлу, опустил в воду руки и стал плескать на себя пригоршнями, водя широченными ладонями по вздутым, натруженным и рельефно выделяющимся мускулам. Облитые водой, они красиво заблестели, отливая в свете костра оранжеватым оттенком. Мужчина мылся и время от времени восхищенно-благоговейно глядел на обнаженные женские тела. Он смотрел на этих красивых женщин почти как на богинь, сама мысль о близости с которыми казалась ему кощунственной.
Ныне к Демодоку любовное желание приходило не часто. Но было время, когда он находился под властью очень сильного влечения к женщинам. Это, однако, только усугубляло страдания, выпавшие на его долю. В мире, где царствовала и обожествлялась чувственная любовь, существовал культ обнаженного тела, где проявления сладострастия были слишком откровенны, не обузданы и даже извращенные его формы считались нормальными, невозможность утоления страсти переносилась особенно тяжело, хотя воздерживающиеся мужчины из свободных, не говоря уже о женщинах, пользовались общепринятым уважением. За всю свою жизнь Демодок познал трех женщин, также находящихся в неволе. Они были в загородной усадьбе мессенского богача единственными представительницами своего пола. Рабов мужчин там насчитывалось около двадцати. Однако не всем им доступны были невольницы. Любовниками тех были в основном управляющий имением и надсмотрщики. Рабов же эти женщины удостаивали своими ласками лишь изредка, да и то только избранных. Остальным же, в том числе Демодоку, приходилось довольствоваться лишь подсматриванием за чужой интимной жизнью. Возможность для этого имелась, так как укрыться от постороннего взгляда рабам-любовникам в усадьбе было весьма непросто. Обделенные женской лаской мужчины молились Афродите (Примечание: богиня любви у древних греков) и Эроту (Примечание: бог любви у древних греков), прося прекратить истязать их, посылая мучительное неутолимое вожделение, или утолить его, сделав более доступными женщин. Выход страсти некоторые мужчины находили в противоестественных формах ее удовлетворения. Все же и обделенным женской лаской невольникам удавалось порой, правда, очень редко, добиваться счастливых минут близости с женщиной, расплачиваясь отнятыми у себя порциями еды и полученными от любовников рабынь крепкими побоями.