— Почему? — спросил Мэтти, когда она прошла дальше в палату.
— Потому что у него нет никаких суперспособностей, но он такой же храбрый, как и все остальные Мстители.
Она обошла кровать Мэтти и подошла ко мне.
— В бухгалтерии попросили передать это Вам, — сказала она, протягивая мне лист бумаги.
— Что это? — спросил я.
— Ваш чек.
Мира переключила внимание на Мэтти, прежде чем я успел спросить что-нибудь еще. Я просмотрел бумагу и почувствовал, как сердце болезненно сжалось в груди, когда снова увидел имя Хоука в графе «Плательщик». Добравшись взглядом до нижних строк и увидев итоговые цифры, я затаил дыхание. Это было большое число. Очень большое число.
— Что это? — спросил Сет.
Я поднял глаза и увидел, что Мира уже ушла, а Мэтти и Сет снова играли в «Крестики-нолики».
— Он оплатил счет, — едва вымолвил я. — За лечение Мэтти.
Мы с Сетом на мгновение встретились взглядами, и готов поклясться, что увидел намек на улыбку на его губах, прежде чем Мэтти снова потребовал его внимания. Я прижался к спинке стула и снова опустил глаза на чек.
Что, черт возьми, это значило?
Глава девятая. Хоук.
Хоук
Я прижимал винтовку к плечу, наблюдая, как свет фар скользил по грунтовой дороге, ведущей к дому. Оружие я взял в руки задолго до того, как машина свернула с пустынного шоссе по границе участка, потому что в это время суток крайне редко кто-либо переезжал через перевал. Мой единственный сосед владел огромным скотоводческим ранчо, и я знал, что этот человек уже находился в постели, поскольку вставал еще до восхода солнца. Скорее всего, какой-то бедолага просто свернул не туда, заблудился и искал дорогу, но я надеялся, что винтовка ясно даст понять, что я не был настроен на болтовню.
Потому что у меня было дело, которое ждало слишком долго
Поездка из Сиэтла в Роки-Пойнт, штат Вайоминг, заняла почти двенадцать часов, но, заметив наконец одинокий огонек на небольшом подъеме перед последним перевалом, вместо того, чтобы отдохнуть, как требовал организм, я сразу же начал приводить свои планы в действие. Поскольку Тейт не являлся больше частью уравнения, найти Бака и Денни стало гораздо сложнее, но то, что не мог получить с помощью нескольких правильных вопросов, я мог взять грубой силой. Кто-нибудь в Лулинге так или иначе сказал бы мне, где находились эти ублюдки.
С того момента, как признался Ронану, что потерял не только жену, но и сына, я был словно одержим. Только мне не на ком и не на чем было выместить свою ярость, поэтому я утопил себя в алкоголе, сняв номер в маленьком, уединенном мотеле. Ронан несколько раз звонил мне и оставлял сообщения с просьбами пойти с ними на первый прием к онкологу или поужинать вместе с ними и Мэтти, но я не перезванивал ему. Я не хотел видеть Мэтти и уж точно не хотел видеть Тейта. И не только потому, что растущая потребность в другом мужчине медленно сводила меня с ума. Я не хотел видеть никого из них, потому что этот чертов голос звучал в моей голове все громче и громче.
Голос моей жены.
Моей прекрасной, нежной жены, которая бросила все, чтобы быть со мной. Моей жены, которая носила ребенка, зачать которого мы пытались много лет.
И она повторяла мне одни и те же три слова снова и снова, а сомнения разрастались во мне, как раковая опухоль.
Это не ты.
Я изо всех сил старался не обращать внимания на эти слова, но слышал их в каждом ударе сердца, в каждом вдохе. И решил, что, если назначу дату отъезда в Техас, эти мучения прекратятся, поэтому протрезвев достаточно, чтобы сесть за руль, я отправился в Сиэтл с твердым намерением встретиться с Тейтом и сообщить ему, когда мы уезжаем. К моему удивлению, выяснить, в какой палате находился Мэтти, не составило труда, потому что кто-то внес мое имя в перечень разрешенных посетителей. Немного пообщавшись с одной из медсестер, я понял, что полночь далеко не самое подходящее время проведать больного ребенка, но все же меня проводили в отдельную палату Мэтти. Женщина объяснила, что препараты химиотерапии вводят ему во сне, и предупредила, чтобы я не будил его. Она также сообщила, что отец Мэтти оставался с сыном на ночь.
Я толкнул дверь, приготовившись объясниться с Тейтом, но вся жалость к этому мужчине и его сыну, которую старательно подавлял во время поездки в город, вернулась, стоило мне увидеть Мэтти, свернувшегося калачиком, прижавшего к груди фигурку Человека-паука и плюшевого медведя. Над кроватью горел тусклый свет, но его было достаточно, чтобы разглядеть пластиковые трубки от капельницы, присоединенные к его телу через две канюли, торчавшие из-под огромной повязки. Я едва успел тихо закрыть за собой дверь, как мой взгляд упал на Тейта, который спал в большом кресле рядом с кроватью Мэтти. Его рука была протянута к постели сына, а пальцы лежали на одной из рук маленького мальчика.
Я заставлял себя разбудить Тейта и сказать ему, что мы уезжаем через пару дней, но вместо этого направился в противоположную сторону палаты, опустился на такое же кресло, в каком сидел Тейт, и стал наблюдать за их с сыном сном. И только когда в окно проник утренний свет, я поднялся, собираясь уйти, но подошел прямо к Тейту. Я не разбудил его, просто стоял и смотрел на него, спящего, отмечая как смягчились черты его лица во сне. Перед самым уходом, я осторожно провел пальцами по его густым волосам, удивившись их мягкости.
Весь следующий день я провел в доме Сета и Ронана, изнуряя тело в тренажерном зале и надеясь, что жесткие тренировки на время отвлекут от мрачных мыслей. Спустя несколько часов, снова отправившись в город, я был полон решимости довести свой план до конца. Но эта ночь закончилась так же, как и первая. И так повторялось каждую последующую ночь. В какой-то момент голос Ревей в моей голове стал тише, и когда он окончательно умолк, я понял, что пришло время закончить начатое. И сделать это самостоятельно. Выходя из палаты Мэтти, я запустил пальцы в волосы Тейта, как и во все предыдущие ночи, но придвинулся на полшага, наклонился и невесомо коснулся губами его виска. Он пошевелился, наши губы оказались в дюйме друг от друга, и я, не в состоянии совладать с желанием почувствовать его вкус, поцеловал его в уголок рта. Результат был ошеломляющим, меня пронзило электричество, и потребовалась вся сила воли, чтобы отстраниться от Тейта.
Я вернулся на остров Уидби, когда солнце уже поднималось над горами позади, и впервые за десять лет с тех пор, как потерял Ревей, ненадолго почувствовал покой. Добравшись до мотеля, я поспал пару часов, а затем собрал вещи. Я планировал вернуться в больницу только, чтобы оплатить счет, но отъехав от паромного причала Мекилтео, увидел магазин игрушек и не смог побороть желание оставить частичку себя маленькому мальчику, который напомнил мне, что такое настоящая сила.
Стоило мне зайти больничную палату Мэтти, как его улыбка буквально вывернула меня наизнанку, а когда он выжидающе протянул руки, я обнял его, борясь с подступающими слезами, которые жгли глаза. Я лишь мельком взглянул на Сета, и от его понимающего взгляда мне захотелось провалиться. Без сомнения, он знал о моем плане в отношении Тейта, и я боялся увидеть в его глазах то же осуждение, что и в глазах Ронана в день нашего приезда.
Мэтти с гордостью рассказывал, как мужественно перенес все тесты и процедуры, и что у него появилась новая подруга по имени Сьюзи, но у меня чуть не разорвалось сердце, когда он спросил, не останусь ли я на ночь, как его папа. Фигурка, которую я ему купил, помогла успокоить мальчика. Я объяснил, что мне нужно было ненадолго уехать, но после этого не стал задерживаться. Мне было неприятно обижать маленького мальчика, который явно полюбил меня больше, чем следовало, учитывая, как дерьмово я с ним обращался. Но в основном я спешил потому, что не хотел столкнуться с его отцом. Моя одержимость Тейтом выходила из-под контроля, и я боялся, что даже несколько секунд рядом с ним при прощании, заставят меня желать намного большего.