В первую же секунду, как зашел в свой дом месяцем ранее, я понял, что что-то было не так, но не успел даже окликнуть Тейта, как на меня набросились двое мужчин. Я жутко боялся за Мэтти и Тейта, но пришлось сражаться с мужчинами, которые, как стало понятно, обладали хорошей подготовкой. Мне удалось свернуть шею одному, но второй успел приставить пистолет к моей голове. В тот момент перед глазами промелькнула вся жизнь. Я ждал, что пуля пронзит мозг, думал о Ревей, Тейте и Мэтти. Эти образы были прекрасны, и я не испытивал ни капли сожаления или сомнения. Но ничего не почувствовал, когда раздался первый выстрел, а когда открыл глаза, Мэв уже стоял над парнем, который собирался выстрелить в меня, и всадил ему в голову вторую пулю.
Тогда у Мэва не было времени объяснять, как он узнал о происходившем, но позже выяснилось, что Дейзи следила за людьми из окружения Рикардо Давоса. Один из них воспользовался кредитной картой, чтобы оплатить бензин в городке в двадцати милях от Роки-Пойнта. Ронан пытался дозвониться до нас с Тейтом и предупредить, но поскольку батарея моего телефона разрядилась сразу после того, как мы покинули Йеллоустон, а свой Тейт забыл, мы оказались легкой добычей. Хотя Мэв уже покинул город, он успел вовремя добраться до моего дома. Ронан вызвал и полицию, но копы приехали только после того, как все закончилось.
У нас с Мэвом были считаные секунды, чтобы придумать план, пока мы спешили от дома к сараю, но сердце подскочило к горлу, когда прозвучал выстрел. Подбежав к сараю, я испытал почти сокрушительное облегчение от того, что Тейт с Мэтти оставались целы и невредимы, но мне удалось сохранить самообладание и подождать, пока Мэв занял позицию. Он успел забраться на ржавый механизм, который когда-то использовался для перемещения тюков сена с земли на сеновал, и пока я обманным путем заставил Мэтти не двигаться, чтобы нож ненароком не задел его, Мэв прицелился. Как только я увидел, что нож попал в цель, я подскочил к Баку, повалил на пол, стараясь не причинить вреда Мэтти, а затем вонзил нож в его бычью шею, прежде чем он успел попытаться снова выстрелить. И когда я отправил его в ад, в голове промелькнул не только образ Ревей. Тейт и Мэтти тоже не покидали мой разум.
После того как приехала полиция, и копы допросили нас, мы отвезли Мэтти в больницу, чтобы его осмотрели, а затем отправились в мотель, где провели ночь. Мы с Тейтом почти не разговаривали, я обнимал его, а он в свою очередь обнимал Мэтти, пока тот спал. Мы не нуждались в словах. Потому что оба понимали, как близко подошли к тому, чтобы потерять друг друга и нашего сына.
О том, что заставило Бака искать нас, я узнал на следующий день, а когда поручил Дейзи поднять дело Дженны ДюКейн, стало известно о ее отце, Магнусе, техасском рейнджере. Тейт боялся связываться с дедом Мэтти по материнской линии, но знал, что это было необходимо сделать. Больше всего он переживал, что мужчина попытается получить опеку над внуком. После нашего возвращения в Сиэтл, Мэтти положили на второй курс химиотерапии, а я полетел в Техас, чтобы поговорить с Магнусом и попытаться понять, что это был за человек. Я обнаружил опустошенного, разбитого мужчину, который уже два года безуспешно искал свою семнадцатилетнюю дочь с маленьким внуком. Он ничего не знал о Баке и Денни, и в итоге именно мне пришлось сообщить ему, что его дочь, скорее всего, мертва, судя по тому, что Бак сказал Тейту в сарае.
В свои сорок Магнус ДюКейн был еще вовсе не стар, но исчезновение дочери сильно подкосило его. Я понимал, какую боль он испытывал в течение двух лет, пока искал ее, и в тот день, когда узнал от меня, что она не вернется домой. Но стоило мне произнести, что его внук жив, как в его глазах вспыхнула крошечная искра надежды. В тот же вечер я поговорил с Тейтом по телефону, объяснил, что пережил Магнус, и именно он выдвинул идею пригласить к нам мужчину, чтобы тот смог собственными глазами увидеть Мэтти.
Прошло три недели, а Магнус по-прежнему оставался с нами.
Мы не торопились объяснять Мэтти подробности, и, хотя он понял, что этот человек — его дедушка, вопросов о своей матери не задавал. Но мы знали, что настанет день, когда он это сделает, и Магнус окажется единственным, кто сможет рассказать ему о ней. Тейт принял Магнуса, но по-прежнему переживал, что тот попытается отобрать у нас Мэтти. До тех пор, пока однажды Магнус не отозвал нас обоих в сторону, когда Мэтти спал на больничной койке, и не поблагодарил за то, что мы дали ему шанс заново узнать внука. Он также поблагодарил Тейта за спасение жизни Мэтти и признался, что не мог представить лучших родителей для ребенка. Единственное, о чем он попросил, — позволить ему участвовать в жизни Мэтти. Так Магнус стал членом нашей маленькой семьи, и я не сомневался в причине — у него не было ни малейшего шанса отказать внуку в настойчивой просьбе остаться с нами.
Второй курс химиотерапии Мэтти проходил так же, как и первый, но на этот раз он был более измотан и много времени проводил во сне или просто лежа в постели. Случались и тяжелые моменты, когда он боролся с неизбежной болью, сопутствующей лечению, но мы всеми силами старались оказать ему поддержку. Его восстановление после событий того ужасного дня в сарае шло медленно, его мучили кошмары. Справиться с травмой ему помогал детский психолог, который заверил нас, что в конце концов Мэтти полностью восстановится. У меня также были опасения, что Рикардо Давос пошлет за нами кого-нибудь, чтобы избавиться от возможной угрозы его организации. Но благодаря тому, что Дейзи продолжала следить за ним, а Ронан привлек нескольких своих ребят для круглосуточной охраны, я знал, что Мэтти и Тейт оставались в безопасности. Сам Мэтти нашел себе личного телохранителя в лице Мэва, который почти каждый день проводил в больнице, дежуря у его палаты. Он покидал свой пост только тогда, когда его заставляли немного поспать.
Мы с Тейтом еще не приступили к поиску дома в Сиэтле, поскольку проводили почти все время в больнице. В итоге мы поселились в том же отеле, где Тейт останавливался во время первого этапа химиотерапии Мэтти. Работу я тоже не стал искать, поскольку лечение Мэтти должно было продлиться еще минимум четыре месяца. Мне удалось уговорить Тейта записаться на курсы фотографии, чтобы он проводил хотя бы какое-то время вне больницы. Он долго не соглашался, но все-таки уступил, и в итоге был очень рад вернуть в свою жизнь то, что всегда приносило ему столько удовольствия. В надежде, что он вдохновится и захочет однажды превратить свое увлечение в карьеру, я также подарил ему дорогую камеру, которую посоветовал его преподаватель.
К счастью, я смог накопить достаточно денег. Их должно было хватить и на лечение Мэтти, и чтобы начать нашу новую жизнь с Тейтом, но я знал, что благодарить за это следовало мужчину, который сидел рядом со мной. Потому что он платил гораздо больше, чем когда-либо армия. Но моя преданность Ронану мешала сообщить, что наши с ним профессиональные отношения закончились. За два месяца после знакомства с Тейтом я не взял ни одного дела, и подозревал, что Ронан уже знал о моих планах. Его вопрос лишь подтвердил это.