***
Дерек едва сдерживался, проклиная муторный этикет, любопытных, алчущих пикантных подробностей светских интриганов, обступивших их с мужем плотным кольцом, не давая удалиться в личные покои Аринских в императорском дворце.
Скорчив на лице милую улыбку, он отвечал на бесконечные лживые поздравления, едва прикрытые лестью, выжидая время, когда будет прилично покинуть бал. Их ждала первая брачная ночь или вторая? Ему предстоит реабилитироваться перед мужем, показать, что и с ним может быть хорошо, залюбить, заласкать так, чтобы раз и навсегда забыл дорогу в омежьи объятия.
Гениальное изобретение имперских инженеров, жучки-иллюзоры со встроенными камерами, так и не обнаруженные при сканировании каюты на корабле безопасниками Вэнслоу, великолепно выполнили своё предназначение, записав забавы Заура и Пауля. И пришли в негодность, едва закончилось бурное соитие двух омег.
Каким же страстным может быть его мальчик! Он сделает всё, что в его силах, и, возможно, немного больше, чтобы Пауль стонал и захлёбывался криками только для него, только под ним и на нём!
Дерек посмотрел на своего притихшего после церемонии мужа. На устах омеги переливалась мягкая улыбка, на щеках едва приметный румянец, очи долу. Идеальный супруг!
Обманщик, маленький, вредный стервец! Лгунишка, Дерек запомнил его взгляд, направленный на камеру, словно он знал о ней! Запомнил, как он выгнулся и облизал похотливые губы, прошептавшие: «Заур, возьми меня, как альфа берёт своего омегу, я больше не девственник!»
Последние слова были сказаны прямо в объектив камеры, брошены вызовом!
========== Глава двенадцатая ==========
Ночь за окном пролилась на траву дворцового парка голубыми озерами первой луны Альфарума. Проникала косыми лучами сквозь огромное арочное окно личных покоев Пауля, рисуя по мрамору пола причудливые узоры, напоминающие своими очертаниями мифических синих драконов.
Сколько он так стоит, не в силах сделать и шага в сторону двери, отделяющей спальни супругов? Омега понимал, что эта ночь будет другой, пусть без взаимности и всепоглощающей страсти, как если бы он любил Дерека, но и без насилия и боли. Но сколько бы Пауль себе не твердил об этом, не убеждал, тело помнило изнасилование, как и помнило сладость поцелуя, подаренного ему супругом на пороге его спальни. Казалось, что в комнате, наполненной ароматом альфы, ещё звучит его голос: «Сегодня я буду ждать вас, герцог». Прежде чем удалиться в свои покои, давая Паулю возможность подготовиться к их ночи, Дерек привлёк его к себе и поцеловал, удивляя своей нежностью.
Смятение чувств напрягало, не позволяя сосредоточиться на разорванных клочках собственного сознания, привести их к какой бы то ни было стабильности, позволяющей войти в спальню к Дереку с гордо поднятой головой, а не жалким, трясущимся призраком самого себя.
Дыхательная гимнастика помогла сконцентрироваться, позволила упорядочить сердечный ритм, и он скользнул в покои альфы прекрасной бабочкой, облачённый в струящийся шёлк тёмно-синего цвета, что скрывал его фигуру, словно сложенные крылья, прервавшие свой полёт.
****
Дерек ждал, меряя нервными шагами спальню, постоянно оборачиваясь на проклятую перегородку, отделяющую его от Пауля. Более часа назад он проводил его в личные покои младшего герцога Аринского, показал гостиную и, проведя небольшую экскурсию по спальне омеги, указал на дверь, разделяющую их комнаты. Он едва сдержал себя, чтобы не наброситься на Пауля в его спальне, вынуждая омегу исполнить супружеский долг. Но он обуздал свою страсть, хотя и не удержался от соблазна, поцеловал его, вложив в простое соединение губ и ласки языком всю свою нежность и желание.
Дерек ворвался в свою купальню весенним штормом, срывая парадное облачение и стремительно ныряя в небольшой бассейн, охлаждая тело, взбудораженное сознание он был не в силах остудить. К нему приник один из наложников, что по-прежнему обитали в его гареме, который Дерек и не думал распускать, ещё неизвестно, как сложится его супружеская жизнь. Почему-то от одной мысли о том, что может потерять Пауля, у него защемило сердце. Но щемящая нежность к бывшему Вэнслоу сменилась накатившим раздражением на его семью, планомерно уничтожающую его род на протяжении столетий.
Злой на весь род Вэнслоу, он схватил бету, что старательно растирал по его мускулистой груди ароматное масло тани и, отплыв на мелководье, протянул его голову к паху, насаживая умелый рот до самого основания на изнывающий от желания орган. Толкаясь в жаркую глубину чужого рта, сжимая медную проволоку кудрей гаремного мальчика, Дерек грезил о нежном шёлке чёрных волос, струящихся по гибкой спине его навигатора. Ему хватило всего нескольких отточенных годами практики ласк ловкого языка, чтобы получить столь долгожданную разрядку. Оттолкнув от себя мальчишку, он продолжил омовение самостоятельно. Отвратительный осадок предательства, оставшийся после оральных ласк беты, отравил ядом измены предстоящую ночь.