-Полагаешь, что одно или парочка подобных знакомств способны изменить твое положение на чаше весов? Это экзистенциализм.
-Хочешь поговорить о Сартре? Не думаю, что здесь есть его поклонники – вступает Габи.
-Да, лишь двое последователей.
-Это все ненужная демагогия. Мы трое знаем истинную причину твоего прилета. Зачем оттягивать неизбежное? – теперь она сжимает мою руку, тем самым говоря, что сейчас ей как-никогда понадобится поддержка.
-Ты стала настолько официальной? А как же разговор матери с дочерью?
-Где ты видишь их?
-Ну да. Забыла. Я же в твоих глазах не мать. Это не я вынашивала и рожала тебя. Не я позаботилась о твоем безбедном существовании.
-Не ты бросила меня. Не ты оставила меня в доме той женщины. И опять же, не ты превратила мою жизнь с самого начала в постоянный ад. Не ты продала меня! Не ты убила…
-Замолчи! Будь она жива, думаешь, твоя жизнь стала бы лучше? Я уберегла тебя от ошибки. Не дала испортить жизнь. Считаешь, все так просто? Ты не знаешь, что такое голод, холод, нужда. Не знаешь, какого это, когда тобой пользуются, а затем выбрасывают на помойку. Ты простая золотая девочка. Что ты можешь знать о жизни?
-Ты тоже ей была. И не надо вешать свои ошибки на меня. Это ты ушла тогда.
-С ней невозможно было жить!
-Но я жила! – в глазах обоих я видел горящую обиду. Только на кого в действительности она была обращена?
-А было бы лучше, если бы я отдала тебя в приют? Не смеши. В тебе течет голубая кровь одного из старейших родов Англии. Рода, который всегда был в почете и уважении у королевской семьи. Ты стоишь большего, чем это – кивнула головой в мою сторону. – Наверное, поэтому я сейчас так разочарована.
-Разочарована – пустым голос повторила Габи. – Деньги и власть? Да ты их имеешь. Но что с того? Скажи честно. Ты счастлива? Получаешь удовольствие от этой золотой клетки? Тебя не мучает, что ты сама себя туда загнала?
-Не мучает. Я имею все что хочу.
-Но не кого.
-Замолчи! Неблагодарное отродье – в одно мгновение Эвелин выглядит злой и взбешенной, а в другое – быстро остывает и начинает улыбаться. – Говоря о ком-то, ты имеешь в виду его?
-Не слова больше! – столько слабости слышно в ее голосе, что первые секунды я не верю, что он принадлежит ей.
-О! Так наш верный Ланселот не знает. Как же так? Я думала, вы полностью откровенны – она насмехалась над нами, но потом стала серьезной и задумчивой. – Оказывается для тебя он по-прежнему особенный.
-Мама! – о ком они говорили, что это моментально сбросило всю защиту Габи? Заставило плакать перед той, которую она считала врагом.
-Знаешь, я всегда знала, что ты будешь единственным оружием против него. Но чтобы и он стал твоей слабостью?.. Значит, прощать ты все же умеешь.
-О ком говорит эта женщина? – я хотел услышать ответ от нее, но она только выдернула свою руку и, отвернув лицо, обняла себя.
-Расскажи же уже ему.
-Он исчез. Нет смысла продолжать.
-А на что ты надеялась? Что он пожертвует шансом на свободу ради тебя? Он единственный, кто мог сбежать, глупая. Только он и мог – в этих словах крылось многое.
Проведя дрожащей рукой по идеально уложенным волосам, Эвелин быстро спрятала ее под столом.
-Зачем ты привела меня в тот дом? С Грейс было тяжело, но…
-Я сделала, как ты хотела. Забрала тебя, чтобы стать матерью.
-Ложь! Это все ложь! Ты стала частью моей жизни только потому, что я понадобилась ему. Он женился на тебе из-за меня! – по щекам Габи не переставали течь слезы. – Ты продала меня трижды. Первый раз герцогине Девон, чтобы освободится от ее давления и возложенных на тебя надежд. Второй раз Адаму, чтобы заполучить богатство и власть. А третий раз… тебе почти удалось отдать меня тому монстру, после которого я вряд ли бы осталась жива.
-Какая драматургия – промокнув губы салфеткой, Эвелин кинула ее на пустую тарелку. – Все что от тебя требовали, это один год. Всего лишь один год, который не значит ничего, по сравнению с тем временем, которое отдаю я.
-Ты сама выбрала свою судьбу. А меня лишила такой привилегии.
-За блага, что мы получаем, это ничто. Тебе следовало сказать мне спасибо. Я подарила тебе такой жизненный опыт, который моя мать никогда не смогла бы мне дать.
-Опыт? Спасибо? Да, давным-давно у нас уже состоялся подобный разговор. Я спрашивала, какие именно слова мне следует принести за приложенные тобою старания. Благодарности? Или извинения? Ты так и не ответила.
-Не понимаю, как он смог так сильно изменить тебя.
-Под изменениями ты подразумеваешь возможность иметь собственные желания? Следовать им и осуществлять?
-Я говорю о непослушании, которое разрушило столь многое.
-Так вот для чего все нужно было. Тебя прислали, чтобы отдать следующий приказ? Чтобы я не разрушила очередной его план?
-Он заботится о тебе. Готовит к тому, чтобы возложить на твои плечи внешнюю сторону империи. Укрепить позиции – я понимал, о какой части империи шла речь. И она действительно была огромной. Но оставался другой вопрос:
-Кому должна перейти внутренняя? – спросил я, мысленно вычеркивая Самюэля.
Габриэлла была права, когда говорила о том, что он является только отвлекающим маневром. Этому психопату никогда не достанется и доля власти в том мире, в котором живут Андроус и Лафар.
-Это тебя не касается – отмахнулись, как от назойливой мухи. – Даже она так решила – не понять ее намека было невозможно.
-Ты знаешь, не так ли? – повернулся к Габи.
-Не слушай ее слов, Лео. Это попытка манипуляции.
-Но довольно правдивая – рассмеявшись, сказала Эвелин. – Ты соединила все в своей голове даже быстрее, чем это сделал Поль – состояние Габриэллы стало меняться.
-Я не хочу продолжать.
-И никогда не хотела. Даже когда вас обоих ломало от боли друг друга. Когда вы бредили от страданий другого. Ведь в ту ночь умирала не только ты. Он не приходил в себя столько же дней, сколько ты провела в коме.
-Вы говорите о той ночи? – как бы сильно я не старался уловить смысла сказанного, это не получалось. Я мог строить только предположения.
-Зачем? – откинув назад голову и проведя рукой по шее, Габи шумно хватала ртом воздух. Сейчас ей было не просто трудно дышать. Это давалось ей через физическую боль. И эту боль заставила ощущать родная мать.
Растирая рукой ее спину, я тревожился, что может начаться приступ, но когда боковым зрением заметил движение, повернулся в сторону Эвелин, и увидел, как из ее закрытых глаз выбежала слеза. Она вытерла ее большим пальцем и сделала вид, что ничего не произошло.
-Затем, чтобы ты поняла. У тебя есть обязанности – отодвинув стул, Эвелин поднялась, и мы только сейчас смогли разглядеть, что было скрыто под столом и меховой накидкой. – Теперь ты старшая сестра. Точнее скоро ей станешь. И твое присутствие будет необходимо мне лично – я не мог отвести взгляда с ее огромного живота. Эвелин была беременна! И находилось на крайнем сроке!
-А теперь я ухожу. Разболелась голова.
***
Всю дорогу до дома я чувствовал ее нервозность. Я был в шоке от того, что узнал, но не мог даже представить, что творилось сейчас в душе у Габи.
Двери лифта раскрылись, но она не торопилась выйти.
-Они уничтожат этого ребенка, Лео – Габриэлла была не в себе. В ее глазах читалась паника.
Взяв за руку, провел в гостиную, усадил в кресло и опустился на колени возле ее ног.
-Это всего лишь приманка. Адам слишком умен, чтобы не понимать, что ты попытаешься сбежать. Он знал – исправился. – Они знали, какое влияние на тебя окажет маленький ребенок. Не думаешь же, что это простая случайность? Ей рожать именно тогда, когда ты должна вернуться.
-Но это уже слишком! Это...
-Слишком? Им неважно, каким способом, или какими методами добиться конечной цели. Результат – все, что имеет значение.
-Но...
-Я вижу, Габи. Сомнения уже посеяны. Ты думаешь о том, что должна вернуться?
-Я думаю, что должна уберечь его. Они не родители. Они не умеют любить. Ты не знаешь. Если история повторится… – достав из выреза платья крест, взяла его обеими руками и начала произносить слова, которых не было слышно.