ххххххххх
Когда у Флягина еще были ключи от кладовой "Борея", где складировали в ящиках пиво (маленькие бутылки "Невского" – кислого, легкого и внешне красивого), разговоры про искусство мягко переходили в ночной режим. Флягин наведывался через каждые 24 минуты в кладовую, в каждый раз аккуратно отпирая и еще более аккуратно запирая драгоценные закрома. К утру от ящика пива оставался, собственно, сам ящик, если был один. Если было два, то оставалось, соответственно, два. А больше, двух в тот краткий сезон доверия к Флягину как к ключнику и не было. Его быстро понизили в должности и Боря (тоже художник), исполняющий обязанности товароведа, уносил ключи с собой. Но это никак не могло нанести ущерб тому, что нетленно – и мы поднимались в магазинчик 24 часа, который функционировал над подвалом. Там всегда было "Петровское" – холодное, в полновесных правильных бутылках 0,5. Если по каким-то причинам в магазине царила тишина, мы отправлялись вдоль решетки на Жуковского, заодно осматривали по пути чашу (уже без комара) и придумывали, что бы в нее такое поставить: может быть, огромную бутылку пива. С надписью: "это наше все". Флягин, особенно любящий дальние походы, т. к. они уже сами по себе представляли полноценный законченный смысл, начинал веселиться, повторяя на разные лады: "это наше всё! всё это наше! И пустить фонтан!"
ххххххххх
Тема фонтана была разыграна в Польше Паниным, когда он подключил к себе шланг, соединенный о краном Щецинской галереи, и вышел во дворик с мраморной книжкой Салтыкова-Щедрина, заложенной сигаретой. Тогда он, кажется, решил перестоять всех мимов типа "замри-умри-воскресни" и перечитать полякам весь объем истории о Головлевых. Флягин тогда еще не понимал вкуса затяжного перформанса и на двадцатой минуте "Фонтана" пробрался в туалет и открыл горячую воду, закрутив в обратную сторону холодную. Эффект превзошел ожидания: как в худших комических фильмах о недотепах, фонтан затанцевал, запрыгал и под аплодисменты зрителей закончил свое краткое повествование. Флягин же сохранил свою темную акцию в тайне.
Подключиться к фонтану другого и что-нибудь там испортить, перекрыть, кажется, было неосознанным желанием каждого. Всегда казалось, что нужно делать не так, что ты бы сделал по-другому, лучше и чище, и больнее, и энергичнее, и тоньше, и трезвее. Но как именно?
Когда искусство основано в первую очередь на психо-телесном самочувствии (как перформанс), здесь не может быть и речи ни о каком совпадении, переносе и идентификации, на которых держится удовольствие от театра. Напротив, удовольствие от перформанса нарастает с большим расширением пропасти между "я" и "слава богу, не я". Мы всегда отдавали себе отчет: "нет, это не театр" – слова Панина, который, как черт ладана, боялся театра Станиславского. Но, тем не менее, оценивали свои выступления с точки зрения какого-то актерско-режиссерского сверх-я. Трансцендентального Хозяина, заведывающего всей этой машинерией.
ххххххххх
Настоящим шоком в этом смысле оказался просмотр видеоматериалов, из которых мы хотели смастерить клип-визитку. Что происходит на экране? в чем сюжет этих бесконечных перемещений, раздеваний, растворов с соусом, катаний на велосипедах, поджиганий, завязывания глаз, прорезаний бумаги, наклеивания на груди и на спину стекловаты, окрашивания снега, укутываний в красную бумагу ничего не подозревающих дерев? Мы тогда еще не были готовы даже к встрече с самими собой! Но то, что тогда на первый взгляд казалось шумом и яростью, на самом деле уже являло очертания стиля.