То, что случившийся перформанс случился не случайно, это также феноменологическая данность. Понятно, что он не просто так, "от нечего делать", а, наоборот, делать можно было бы много чего, но делается зачем-то именно э т о. Э т о в перформансе тавтологично указывает на само себя (потому здесь и нет места образному мышлению, литературности), э т о есть знак, означающее и означаемое в одном вот, неразличенные, недифференцированные по способу узнавания. О перформансе никогда нельзя сказать: это мы уже видели – даже если перформанс повторяется, он будет четко нести в себе это значение: повтор, то же самое, но теперь совершенно другое.
ххххххххх
Встав в 9 часов утра на нарвских воротах, я выпил 2 чашки чая с лимоном. Одел котелок. Вышел за ворота. Ветрено. Выпил у киоска Двойное Золотое. Пересек Обводный канал. В этой части города ведется интенсивно-сумеречное строительство путей на современной подушке. У кинотеатра Мир, на солнечной стороне, повторил порцию Двойного Золотого, наслаждаясь в уме предстоящим маршрутом до Манежа, где через час должна произойти акция: Еля Невердовская с подружками должна поить меня из трех-литровых банок молоком – "мать-сыра-земля". Со своей стороны я тоже придумал перформанс под названием "без названия". У Ели была придумана развернутая метафора с насыпанием земли, со скульптурной группой, водопадами молока. Я должен был сыграть сына Земли, вспоенного на женском молоке – не единожды вспоенного. На заднем дворе Манежа, под утреннее затишье, я выпил, жмурясь, 0,5 сладко-кислого Праздничного. Положил в запас пустопорожнюю Балтику-3 и литр томатного сока. Представление еще не началось, и я ходил по Манежу, мешая Балтику с соком. Еля мне дала все необходимые указания: в назначенный миг я должен буду встать на колени, запрокинув голову, как жертвенное животное, глотать хлещущее в меня молоко. Я попил из-под крана холодной воды, наполнил пакет из-под сока тепленькой и занял исходную позицию. Молоко полилось тоненькими струйками, я выбежал и начал лакать его, как теленок. И мой концертный костюм, и земля вокруг меня, и Еля, и ее подружки, и сидящие в первом ряду критикессы – все мы были в молоке! Такое грудное оплодотворение.
Я сел на сценический стул над сырой землей перед микрофоном – усталый бард. Выпил картинно из пакета литр теплой воды. – Раз. Раз. Повязал на грудь салфетку. Сунул два пальца в рот. Попытался блевануть. Не получилось. Сунул пальцы поглубже. Ну, темные недра, изблюйте желчь искусства! Блю, блю. Напрасный труд. – Не получается, – сказал шероховато-бархатно, задушевно-комично микрофон. – 2 чашки чая с лимоном, 2 Двойных Золотых, бутылка Балтики-3 и бутылка Праздничного, литр томатного сока для цвета, 6 литров молока, пачка теплой водопроводной воды – и ничего не получилось... Эта публичность... эта профанирующая и табуирующая сакральные жесты публичность... эта суетность... Да. Я ошибся... я ошибся... как сказал, возможно, Беккет... ничего не получается... простите.
Мы спустились с Максимкой в бар и закрепили удавшийся перформанс коньяком. Вырвало меня, кажется, только через полтора года – но совершенно по другому поводу, приватным образом, томатным соком с молоком, винегретом.
ххххххххх
Даже когда мы сидели с Флягиным в кафе на Жуковского и пили томатный сок, на дне которого был утоплен таракан, я только сказал Флягину: смотри – и сплюнул таракана обратно в стакан. Но и Флягин тоже не побежал, давясь, за водосточную трубу, рассмеялся фаталистически-сочувственно: в нашей профессии нужно иметь сильный желудок и полное отсутствие обморочного воображения.
ххххххххх
У Флягина всегда водилась в Борее любимая мышь, с которой он играл в "ЗАМРИ", Кормил ее шкурками от сала, звал Игорем, пьяного она его целовала в губы. Козин также был не равнодушен ко всякого рода антиэстетическим игрушкам, типа безногих бесполых пупсов, масок поросят и ебущихся пластмассовых лягушек. Это его идея – смешать марксистские книжки с томатной пастой в Джаз-клубе, а также представить вокруг памятника Пушкину Русский музей-2,