Вот и лето, блядь, прошло,
Словно, блядь, и не бывало.
На пригреве, блядь, тепло.
Только этого, блядь, мало.
Все, что сбыться, блядь, могло,
Мне как лист, блядь, пятипалый,
Прямо в руку, блядь, легло.
Только этого, блядь, мало.
Понапрасну, блядь, ни зло,
Ни добро, блядь, не пропало.
Все горело, блядь, светло.
Только этого, блядь, мало.
Жизнь брала, блядь, под крыло,
Берегла, блядь, и спасала.
Мне и вправду, блядь, везло.
Только этого, блядь, мало.
Веток, блядь, не обожгло,
Листьев, блядь, не обломало.
День промыт, блядь, как стекло.
Только этого, блядь, мало.
Тихий труженик Козин был у себя, печатал на красном поливе-пиле оттиски предмета, который, кажется, уже давно отпечатался на всем нашем образе, мышеловки. "Музей мышеловок", где у каждого художника есть своя индивидуальная, известный проект. Я сам спал в его огромной мышеловке в 21 галерее, положив усталую голову на пружину. Эта маниакальная страсть к перепроизводству орудий лова знакома всем, в ком еще не истреблен инстинкт охотника. Но у Козина это переросло в тотальное преследование поймать мир, покуда, как я думаю, он его не поймал. Его мышеловки уже были схвачены на Эйфелевой башне, в музее Нью-Йорка и на горе Синай.
Козин в то еще мирное время был скульптором, но потом утопил в Волге, где-то напротив Саратова, все свои скульптуры и пошел по линии сопротивления.
"ИДИТЕ В ЖОПУ ЛЮБИТЕЛИ ИСКУССТВА" –
его знаменитая лозунг-выставка в туалете на Пушкинской во время гельмановского фестиваля "Неофициальная столица". Это действительно прозвучало пушечным выстрелом внутри феше-небельно-респектабельного нонконформизма.
Зачинателем туалетных выставок новых тупых была Инга Нагель. Никого не уведомляя, ее три рисунка "Жизнь Александра Македонского" я повесил в туалете галереи "Борей". Интрига была в том, считают ли командиры галереи кафельный туалет выставочным пространством или нет. До сих пор это остается неразрешимым апорием. С одной стороны, с другой стороны. Однако, "идите в жопу" это была уже 10-я выставка. Элитарный туалетный андеграунд на фоне (на промельке) дюшановского писсуара.
ххххххххх
Спустя еще какое-то время этим туалетным выставкам суждено было превратиться в галерею "Паразит", совершающую сокрушительные набеги на особенно нежные выставочные пространства (пункты) и размещающую свои неброские образцы в коридорчиках, под стульями, на плинтусах, под плинтусами, в курилках, под платьями галересс. Этот "Паразит" оказался настолько мобилен, живуч и завораживающ, что мгновенно завоевал признание, и галеристы могли только удивляться, как это они до сих пор жили без "Паразита". Галереи записывались на него в очередь, приглашали "на раз" в день открытия донорской выставки, художники почитали за честь взять "Паразита" в компаньоны. Эта идиллия продолжалась до смены тысячелетия и могла бы продолжаться еще не одно, если бы не внутренняя логика всякого живого творческого организма, приводящая этот организм всякий раз на край бездны: Новые тупые перед самым Новым годом начали пользоваться – дихлофосом!
Дихлофос стал визитной карточкой "PARAZITа", ее уже возможно было узнать с улицы: они тут. Рейтинги подскочили. Но лишь на краткий миг. Публика начала роптать, жаловаться на головную боль, удушье, бессонницу, кошмары под подушкой. Дихлофос заменили дустом. Но это не помогло. Надо было отказываться и от дуста. Но как отказаться от находки? После химического оружия опять вернуться к кулакам? Подписали мораторий, оставляя за собой право "душить паразитов лишь в самом отчаянном случае". Но того доверия, которое было первоначально, конечно, уже никогда не восстановить.
ххххххххх
Флягин нарисовал на черной бумаге белой гуашью ленточных солитеров, яйца бычьих глистов, колонии остриц – и развесил их в колоссальных рамах в туннеле Борея. Поставил головокружительные цены. "Фантастико!" – говорили розовокожие иностранцы. – "Брависсимо унд фантастико!"
Флягин злился:
– Им это все фантастика, а мы тут одну острицу не можем прокормить. Умники. Вот продать бы солитера и разбогатеть... – и с этого места у Флягина действительно начинаются фантазии.
"Как я люблю Деньги" -
знаменитые школьные сочинения Флягина, Панина и Козина, которые в скором времени заменят те дурацкие сочинения о счастье из Доживем до понедельника.