И история нашей Церкви такова: во времена Екатерины II, реформ Петра I был нанесен сильный удар по монашеству. Многие монастыри, которые были основаны еще учениками прп. Сергия Радонежского и в которых сохранялась духовная преемственность, были уничтожены. Они были разрушены, конечно, по грехам людей: и самих насельников, и всего народа. Постепенно монашество стало возрождаться, появился Паисий Величковский и его ученики, оптинские старцы, святитель Игнатий (Брянчанинов). Потом пришла революция, которая растоптала те ростки, которые начали появляться. Однако монашество не было уничтожено, зернышки его сохранились, как говорит Господь пророку Илие: Я сохранил Себе семь тысяч, которые не преклонили колена пред Ваалом (3 Цар. 19, 18). Ветхий Завет повествует, что из этих семи тысяч потом произошел народ Божий, который был силен своим благочестием и этим побеждал своих врагов.
Сейчас происходит процесс возрождения, являются достойные люди, открываются святые обители и в них вырастают, воспитываются монахи. Всего десять-пятнадцать лет идет возрождение Церкви, и за это время большие перемены произошли и в народе, и в обителях. Случается, приезжаешь в обитель, где давно не был,– там перемены, а главное – удивляют люди, которые появились, воспитались. Господь знает, что делает.
Конечно, кроме внешних, благодатных причин должно быть произволение человека – это, безусловно, монашеский труд, внутренний, покаянный и, конечно, труд руками, потому что обитель должна иметь благообразный вид, украшенный, благолепный храм и стены, ограждающие ее от внешнего мира. Главное же – должна быть духовная жизнь: покаяние, послушание, молитва, трезвение, чтение Святых Отцов. Думаю, чтение Святых Отцов – один из важнейших факторов возрождения каждой души, отдельного монастыря и всего русского монашества.
– То есть, каждый из нас может внести частичку в это возрождение путем работы над собой?
– В общем, да. Никто из нас не знает, что будет с нами завтра: много было людей, которые и не помышляли о монашестве. Если бы мне сказали лет двадцать назад, что я буду иеромонахом, я бы не поверил: у меня и мыслей таких не было, я считал себя недостойным монашества. Но прошли годы, и Господь устроил Своим Промыслом совсем по-другому. Кроме того, обитель никогда не бывает сама для себя, обитель возникает среди людей, где есть христианство. Жизнь христианского мира и жизнь монастыря всегда взаимосвязаны: мир, как правило, несет в обитель свою трудовую копейку, а монахи молятся, монахи возрождают прежде всего свои души, а затем души тех, кто к ним обращается за духовным советом. Пример святой жизни – это самая сильная проповедь. И когда он есть, есть духовный рост, значит обязательно будет и возрождение.
Антимонашество
Марфа, Марфа! Ты заботишься о многом, нужно же единое.
Ответы на вопросы корреспондента журнала «Благодатный Огонь»
Отец Сергий, в последнее время в oкoлoцеркoвных и обновленческих печатных изданиях (парижская «Русская мысль», кoчеткoвский журнал «Православная община») начались разговоры о возможной канонизации монахини Марии (Скoбцoвoй). Каково Ваше отношение к этому?
– Мать Мария – человек известный, оставивший заметный след в истории русской эмиграции. Можно даже сказать, что она была неким оригинальным подвижником благочестия ХХ века. Но говорить о ее святости, мне кажется, было бы не совсем правильно.
Она была православной монахиней, и ее служение, и ее жизнь, и прежде всего, ее мученическая кончина, конечно, заслуживают внимания и уважения. Но тем не менее, мне кажется, говорить о канонизации этого человека все– таки не стоит – по той причине, что хотя она и имела кончину христианскую, непoстыдную, но далеко не все в деятельности матери Марии заслуживает подражания.
Ведь когда канонизируют человека, его жизнь сразу становится предметом пристального изучения православных людей, пoтoму что к мученической смерти человека его подготавливает праведная жизнь. Говорить о святости жизни матери Марии, делать ее примером для подражания, мне кажется, было бы ошибочно.
– Почему именно сейчас начались разговоры о канонизации матери Марии?
– Разговоры об этой канонизации исходят из обновленческих, экуменических кругов, которые сейчас начинают поднимать голову. Раньше в нашей стране экуменизм насаждался, в основном, государством, и поскольку он как бы навязывался Церкви извне, то основная полнота церковного народа его не принимала. Такое вмешательство государства в дела Церкви и все, что от государства исходило, естественно, принималось настороженно и, в общем, враждебно. И это вполне справедливо, пoтoму что советское государство, которое было атеистическим и прямо называлo себя враждебным Церкви, разумеется, ничего хорошего Церкви не желало. И экуменизм был нужен с одной целью: чтобы насаждать «мир во всем мире». Естественно, мир коммунистический. Далеко не весь мир признавал советское государство, и в те круги мировой общественности, куда советские дипломаты не имели доступа, посылалась маленькая миссия «церковных людей».
Сейчас времена изменились, государство уже не является враждебным Церкви: наоборот, Церковь получает понимание и пoддержку в лице президента и правительства, даже слышно своего рода раскаяние за прошедшие годы гонений. Экуменизм теперь, в основном, исповедуют интеллигентские круги, которые пришли к Богу недавно. Ведь Церковь сегодня на 60-70 процентов состоит из неофитов.
И вот, не совсем понимая историю Церкви, ее догматику, каноны, эти люди приносят с собой современные, как они говорят, «демократические тенденции». Они утверждают, что учение Церкви устарело, что сейчас начинается эпоха объединения всех народов, стирание всех границ и различий; создается единая мировая экономика, вырабатываются единые, «общечеловеческие ценности». Поэтому должна быть и «единая Церковь», ибо в результате вражды между верующими происходят отрицательные последствия для земной жизни людей.
Конечно, где вражда, там ничего хорошего не бывает, но Православие не может разделять взгляды католиков, протестантов, иудеев, магометан. Православная Церковь в России никогда не относилась враждебно к верующим других религий: все иноверцы и инородцы всегда имели возможность жить в условиях своей культуры. Другое дело – враждебность по отношению к Православию, прозелитизм, «крестовые походы», которые ведут против Православия не только католики, но также и протестанты.
И вот, некоторым интеллигентам экуменизм кажется какой-то спасительной панацеей. Однако есть Истина, которая не может принимать ложь. Только Православие являет собой полноту Христовой Истины, и не может оно с любовью и приятием относиться ко лжи. Ибо не может быть глубоким и прочным то учение, где примешана ложь. В экуменизме истины нет.
Окoлoцеркoвные, неoфитские круги хотят канонизировать мать Марию как символ некоего «монашества будущего», а на самом деле – псевдoмoнашества. Мать Мария превозносила роль интеллигенции в жизни Церкви и всегда сетовала, что интеллигенцию в Русской Церкви недооценивали, она считала, что именно интеллигенция спасет Церковь. Сама она общалась с разными писателями и учеными из русской эмиграции и, видимо, относила себя к монахам-интеллигентам.
Но мне кажется, перед Богом неважно, кто ты: интеллигент, простой человек, деятель искусства, крестьянин или рабочий. Прежде всего ты должен быть православным христианином. А в Церкви главный – епископ, потом – священник. И любой человек должен прежде всего слушаться своего пастыря. Я уже не говорю здесь о словах Священного Писания: Женщина в Церкви да молчит (1 Кор. 14; 34)...