– Марселла? – спросил папа, его голос звучал взволнованно, а темные брови сдвинулись.
Позади меня послышались плетущиеся шаги, и вошел Амо в одних спортивных штанах, щурясь от солнечного света и выглядя как покойник. Щетина на его щеках и подбородке все еще сбивала меня с толку, хотя волосы на его лице росли уже давно.
Если мама и папа все еще не знали о нашем походе в клуб, они узнали об этом сейчас. Амо едва заметно кивнул, плюхаясь на стул со стоном.
Выражение папиного лица стало суровым.
– Что я говорил тебе по поводу выпивки?
– Я рассчитываю на то, что ты будешь готовиться к экзамену по математике, даже если у тебя болит голова, – сказала мама.
– Это моя вина, – призналась я, потому что Амо явно был не в состоянии вступиться за себя, и я не хотела подставлять его под удар.
Папа откинулся на спинку стула с выжидающим взглядом.
– Я рассталась с Джованни, – с трудом произнесла я.
Глаза мамы расширились, она резко встала и подошла ко мне.
– Ох, Марси, мне так жаль. Что произошло? – Она коснулась моей щеки. Я была на два с половиной сантиметра выше мамы, но ей все равно удавалось заставить меня почувствовать себя маленькой девочкой.
Между тем папа выглядел так, будто был готов достать Джованни из-под земли.
– Что произошло? – Они с мамой задали один и тот же вопрос, но папины слова имели совершенно иной смысл. Он явно уже представил себе все те ужасные вещи, которые Джованни мог сделать со мной, и как заставит его десятикратно заплатить за это.
– Что он натворил?
– Ничего, – твердо сказала я. В этом и была проблема. Я не могла назвать папе конкретные причины, из-за которых рассталась с Джованни. Но прежде всего потому, что это были причины, по которым папа и выбрал его. Очевидно, именно по этим причинам отец дал добро на отношения с Джованни. Папа видел людей насквозь и наверняка почувствовал за километр, что Джованни слишком труслив, чтобы осмелиться ко мне прикоснуться.
Папа посмотрел на Амо, словно надеялся, что он опровергнет мои слова, но тот лишь пожал плечами, будто не имел ни малейшего понятия о происходящем и предпочел бы похмельным мукам смерть.
Взгляд мамы еще больше смягчился.
– Может, у вас получится разобраться со всем и все исправить?
– Нет, – быстро ответила я. Если бы я и вернулась к Джованни, то только из-за привычки и потому, что ненавидела неопределенность. Но это были недостаточно веские причины для продолжения отношений.
– Я просто поняла, что не люблю его. И не хочу довольствоваться меньшим, чем то, что есть у вас с папой.
Мама мягко улыбнулась.
– Порой любовь требует времени. Мы с твоим отцом не любили друг друга, когда поженились.
– Я знаю. Решение о вашем браке приняли за вас, но вам не потребовалось много времени, чтобы полюбить друг друга. Мы с Джованни были вместе больше двух лет, но я не люблю его и никогда не любила.
Наконец папа тоже встал со стула.
– Должно быть, произошло какое-то важное событие, заставившее тебя осознать это.
– Ничего не произошло, пап. Честно. Я поняла это давно, но не хотела заканчивать все слишком быстро, особенно зная, что это может плохо отразиться на вас с мамой. В некоторых моментах Семья застряла в Средневековье.
Мама кивнула, но папа все еще смотрел на меня так, будто ожидал, что я дам ему более четкий ответ на вопрос.
– Я поговорю с Джованни.
Мои глаза расширились от страха, но мама предупреждающе сказала:
– Лука, это решение Марселлы.
– Верно, это ее решение, но я все равно должен поговорить с Джованни и посмотреть, что скажет он.
– В его оправдание, ты хочешь сказать, – сердито добавила я. Я любила папу и его желание защитить, но порой оно заходило слишком далеко.
– Моя обязанность – убедиться, что тебе не навредили.
Я сорвалась.
– Но ты – причина, по которой у нас ничего не получилось, в первую очередь! Поэтому, если хочешь найти ответ на свой вопрос, тебе стоит посмотреть в зеркало.
– Следи за своим тоном, – твердо сказал папа, а затем нахмурился. – А теперь объяснись. Я поддерживал ваши отношения с Джованни. Разве не так? – спросил он, поворачиваясь к маме.
– После твоих первоначальных недовольств, ты был за отношения, да, – произнесла мама, совершенно нейтрально.
Амо подавил улыбку, но мне было далеко не весело.
– Ты был за Джованни только потому, что мог легко его контролировать. Он всегда жаждал твоего одобрения. И ты мог быть уверен, что он никогда бы не сделал ничего, что тебе бы не понравилось.