– Индюк! – бросил я мужику в лицо и мгновенно бросился бежать. Не знаю почему я наградил этого жирдяя именно таким прозвищем. Грубить как-то жестко не хотелось, да и времени на это не было.
Новая жизнь вселяла радость, хотя и была полна неожиданностей, в том числе от непонимания того, что происходит. На улицах много людей, очень много. Мы бежим, ловко уворачиваясь от пеших и людей на телегах, огибая их и уносясь все дальше.
– Захарка, гляди, летят! – услышал я сбоку (надо бы хоть узнать, как зовут пацана). Посмотрев в его сторону, отметил, что все вокруг смотрят куда-то в небо, а задрав подбородок, обалдел и потерял дар речи. В который раз уже со счета сбился.
«Кино!» – только и пронеслось в мозгу. Причем до смешного правильная мысль звучала немного длиннее. «Кино и немцы!»
По небу, голубому и чистому, плыли черные туши самолетов. Низко. Низко и много, очень много черных туш. Высота их была такой, что легко различались белые кресты на крыльях. Гул стоял на всю округу, низкий такой и страшный. Очуметь, да и только. Картинка из кино, поэтому и мысль была такой. Господи, да где же я?
– Дядька Семен к отцу утром заходил, говорил, что бомбят города, бежим скорее! – дернул меня за рукав мальчуган.
– Слушай, а чего это грохочет где-то слева? – я вдруг осознал то, что меня волновало.
– Пушки, наверное! Говорят, еще и танки едут, много! – мальчишка развел руки в стороны, вероятно желая объяснить, насколько много танков.
– Может, врут? – с сомнением в голосе заметил я.
– Я так же брякнул, когда дядька Семен рассказывал, а отец как заорет: «Колька, иди на улицу!»
Значит, пацана зовут Колькой, ну, хоть знать буду, по всему выходит, что он из моих приятелей, так что это важно для будущего. Нужно вообще больше слушать и меньше говорить самому.
Вновь бежим по улице, сворачивая то и дело, но держа практически прежнее направление. Поглядывая на небо впереди себя, замечаю, как самолеты меняют курс, выстраиваясь в цепь. Это они зачем? Буквально через несколько секунд цепь превращается в круг, и тут я вспоминаю, что слышал о войне в своей жизни. Не успеваю окрикнуть Колю, глаза просто прикованы к самолетам с крестами, когда от идущего первым начинают отделяться черные точки. Точки быстро, как семечки, брошенные на землю горстью, начинают приближаться к земле и увеличиваться в размерах.
– Колька! – ору я, указывая вперед.
И тут раздаются первые грохочущие удары о землю, а за ними слышится звук взрыва. Огненный столб, сменяясь десятками других, встает недалеко впереди нас. Черт его знает, где это, может, километр, а может, всего метров пятьсот. Земля гудит под ногами и ощутимо трясет. Сбросив свой груз, самолеты с разворотом уходят. Даже не замечаю, как оказываюсь под ближайшим деревом, прижавшись к земле. Рядом лежит Коля и тихо что-то бормочет.
– Чего? – кричу я ему.
– Там, склады… – орет в ответ Колька, и я замечаю на его щеках слезы. Приехали.
– Брось, все будет хорошо, бежим? – спросил я, вставая.
Опасность пока миновала, самолетов не видно, стрельбы вроде тоже нет, нужно идти, посмотреть, что там такое взорвалось. Отсюда было не видно, даже осколки не летали, только грохот слышно и видно дым. Много дыма.
Оказалось, идти оставалось не так уж и далеко. Буквально несколько переулков и мы на месте грандиозного пожарища. Еще только свернули на нужную улицу, у меня волосы на голове затрещали от жара, ближе ста метров и не подойти. Народу много вокруг, но никто не бросается к месту пожара. Страшно. Огонь – это всегда страшно, а когда он высотой с трехэтажный дом, страшно втройне.
Склады были уничтожены. Большое, вытянутое здание в три этажа все скрыто в огне, но и так понятно, что людей живых там нет. До меня начало доходить, что там вроде как был отец моего нового тела и Колькин батя. Товарищ мой ревет в полный голос, вытирая грязной рукой сопли, размазывая их по лицу. Я нахожусь в прострации, ибо вообще не понимаю, что вокруг творится. В себя прийти помогает кто-то из прохожих.
– Колька, Захар, дуйте домой, здесь вам уже делать нечего! – видя, что мы не сходим со своих мест, на нас прикрикнули: – Что, глухие? А ну марш отсюда!
Оглядев людей, что собирались вокруг, кивнул своим мыслям и, взяв за руку Колю, направляюсь в обратный путь. Так, что мы имеем? Я где-то возле Бреста, того, что на границе с Польшей, в Беларуси. Каким макаром я тут оказался, не понимаю, вроде просто лег спать вечером, книжку почитал и уснул, а проснулся уже тут, в новом, детском обличье. Дела-а… Судя по тому, что происходит, по одежде людей, постройкам и дорогам, это явно не мое время. А это значит… Черт, меня что, в прошлое забросило? А как? Хотя это сейчас совсем глупый вопрос. Мне что, легче станет, если я буду знать, как? Я уже тут, если путь назад есть, то он должен быть таким же, как и путь сюда. Если меня кто-то сюда переместил без моего ведома, значит, назад путь возможен только тем же способом. Но об этом как-то и не хочется думать, слишком многое происходит вокруг, не до этого. Мне дали новую жизнь, новое, здоровое тело, только один моментик все портил – война. Не бывает все гладко, всегда есть подвох. На, мужик, новое тело, но жить ты будешь во время войны, где твое новое тело очень быстро может превратиться в… труп. И не знаешь теперь, радоваться или волосы драть.