Неожиданная смена пола несколько нервировала, хотя в моем нежном возрасте это пока не так и актуально. Но усугублять будущие психологические проблемы своего “Я” не хотелось. Решив, что постараюсь даже наедине думать о себе в женском роде, я мужественно сосредоточилась на проблемах насущных. Для начала отвоевала себе право на что-то вроде нормальной еды в виде каши, творога, смеси овощей и т. п. Кстати, волшебники - странные люди: упорно не замечают маггловский мир, рядом с которым живут много лет. Седьмой ребенок в семье, а использовать бутылочку с соской или кружку-непроливайку, чтобы напоить ребенка, никто не додумался.
Чуть больше личного пространства мне досталось, когда мама Молли неожиданно обнаружила, что спокойно может оставлять младшую дочь в кроватке в комнате или в колыбельке в саду без присмотра даже со стороны старших мальчиков. За что братья мгновенно прониклись ко мне самыми теплыми чувствами. Все время, пока была предоставлена себе, я занималась тем, чем и все дети - пыталась играть с имеющимися в моем распоряжении игрушками. Только в моем случае я делала все сознательно, пытаясь заставить свое тело воспринимать команды мозга.
Каждое новое достижение - переворачиваться, сидеть, разбирать пирамидку - воспринималось родителями как повод для радости, а мной для гордости: даже такие мелочи были для меня подвигом. В девять месяцев я уже уверенно передвигалась по всему дому и могла вербально объяснить окружающим свои текущие потребности. Вот и еще один плюс реинкарнации - в прошлой жизни мне катастрофически не хватало языковой практики - живя в англоязычной среде, я стала ловить себя на том, что думаю уже на этом языке.
Согласно семейной легенде, я училась читать параллельно с братьями-близнецами, которые старше меня на три года. В прошлом году мама Молли решила, что пора начать учить сообразительных четырехлетних мальчишек. Я сидела рядом, рассматривая карточки с буквами и тихонько повторяя их произношение, что умиляло всю компанию. Несколько месяцев весь дом был завален пергаментами с различными словами. Ни один предмет мебели не обошелся без прикрепленной к нему карточки с написанным на ней обозначением - автором идеи стал старший брат, замученный вопросами, как пишется то или иное слово. Полгода назад состоялся мой триумф.
Мне нравилось, когда кто-нибудь из старших братьев читал вслух, я всегда садилась рядом и смотрела в книжку, разглядывая картинки и следя за текстом. В тот вечер эта честь выпала самому старшему - Биллу, приехавшему домой на каникулы первокурснику Хогвартса. Рон играл с кубиками на полу, слушая Билла, мама Молли вязала, сидя рядом в кресле. Такая семейная идиллия. Билл на что-то отвлекся, а, когда вернулся к чтению, пропустил предложение. Вот тогда и выяснилось, что я параллельно с братом читаю текст сама. У родителей появился очередной предмет для гордости, а у меня повод бывать в библиотеке. Как бы громко это ни звучало: библиотека Уизли умещалась в одном шкафу, установленном здесь же, в гостиной. Хотя традицию чтения вслух отменять не стали.
Да, насчет «мамы Молли». Я звала родителей: мама Молли и Артур. Все получилось случайно. Называть главу семьи про себя папой мне казалось глупым - он был таким рассеянным и легкомысленным, что воспринимался скорее как старший брат, чем как отец. Когда он однажды, радуясь чему-то, пытался меня защекотать, я случайно, смеясь, произнесла его имя вслух. Это был первый раз, когда мне удалось более менее правильно выговорить все буквы, встречающиеся в его имени. Наверное, поэтому его реакция была исключительно положительной и я получила не только право продолжать называть его так, но и его собственное горячее желание это слышать. С мамой тоже получилась похожая история. Мы играли с братьями и в разговоре они называли маму по имени. Так получилось, что, когда в очередной раз Билл произнес: «Молли», на пороге появилась она сама с грозным вопросом: «Уильям Артур Уизли! Как меня нужно называть?». Билл опустил голову, поэтому решила ответить я: «Мама…», и после паузы: «Молли». С тех пор такое обращение предпочитали использовать в семье все.
С Биллом в школе произошла странная вещь. Потомственный гриффиндорец непостижимым образом оказался распределен на факультет Рейвенкло. Родители решили, что это не худший вариант, и смирились. Но я же помнила, что у Роулинг он учился на «идеологически правильном» факультете. Когда Билл отправился в школу, мне был всего год. Наше общение не выходило за рамки обычной заботы старшего брата о младшей, пусть и не в меру самостоятельной, сестре, хотя он и казался мне самым адекватным среди родственников. Подумаешь, книжки почитал и на вопросы поотвечал. Я же еще никак не могла повлиять на события. Кажется.
С чем было не совсем понятно, так это магия. Должна ли маленькая девочка, сидя в колыбели, уметь делать что-то такое, ну, хоть упавшую игрушку поднять движением руки. Может у меня ничего не получается, а то, что родители не требуют, так это от жалости ко мне, убогой такой. Мальчишки - не показатель, вдруг им при мне запрещено что-либо демонстрировать.
Днем я часами рассматривала какую-нибудь игрушку, пытаясь заставить ее сдвинуться с места силой мысли. Должны же были мне достаться магические способности. Телекинез же выглядел достаточно наглядным и безопасным проявлением магии. Иногда мне казалось, что игрушка начинает немного менять свое положение.
По ночам, лежа в кроватке и прислушиваясь к себе, я пыталась почувствовать хоть что-то. Ночью получалось лучше всего сосредоточиться, все-таки днем в нашем весьма шумном доме среди гиперактивных родственников это было проблематично. Просто я решила, что, если не могу ходить, пока мои мышцы не окрепли достаточно, то и колдовать не смогу, пока мое «магическое тело» не будет к этому готово. А вот как этого достичь, я понятия не имела.
Абсолютно не понимая, что нужно делать, я пыталась почувствовать свое тело от носочков пальцев до макушки и представить, как сгусток энергии входит в мою раскрытую ладонь, проходит через тело и выходит через другую руку. С чем мне весьма помогала сила воображения. Смутно вспоминая, что когда-то в прошлой жизни из уст бабушки я слышала о наличии отрицательной энергии, пыталась убедить себя, что чувствую, как эта ненужная мне «энергия» покидает мое тело.
Однажды, медитируя в очередной раз, мне показалось, что я могу различать цвета, когда пытаюсь сосредоточиться на какой-либо части своего тела. Сначала нечетко, затем более уверенно мне удалось начать различать несколько разноцветных источников энергии (как я решила их называть), сосредоточенных вдоль позвоночника и возле моей головы.
Видимая картина мне безумно нравилась, я наслаждалась необычными ощущениями, как бы мысленно прикасаясь к тому или другому источнику. Постепенно осторожно я стала представлять, как энергия одного источника плавно продвигается к соседнему, двигаясь постепенно вверх. Мне казалось, что цвета становятся ярче, как и интенсивность свечения. Что доставляло мне огромную радость.
Несколько месяцев спустя я смогла различить тонкую неоднородную полосу энергии, повторяющую контуры моего тела. Которую решила считать моей аурой. Я старалась внимательно прислушиваться к себе, пытаясь как можно лучше увидеть и почувствовать что-то, ранее мне недоступное.
К моим неуклюжим попыткам самопознания добавились упражнения и техники из книжки с названием «Рецепты», доставшейся мне после похода с мамой Молли и Перси в книжный магазин. Пока Перси выбирал себе подарок на день рождения, мама Молли рассматривала книги на стеллаже с уцененным товаром, а я здесь же рассматривала полки, до которых могла дотянуться. Книжка состояла всего из трех десятков страниц и стоила всего пару кнатов: она была издана два десятка лет назад и давно пылилась в магазине, причем, судя по состоянию ее страниц, заглядывали в нее немногие. Виной тому, видимо, было ее название: такая книжка могла бы заинтересовать домохозяйку, но рецептов приготовления блюд она бы там не нашла. Я вообще не обратила бы на нее внимание, но увидела на обложке смутно знакомую картинку: человека и окружающую его по контуру полосу света.