— Убить тебя? Как тебе такое в голову пришло? Я не убиваю тех, кого люблю.
— Тогда зачем ты всегда носишь с собой пистолет?
— Чтобы его видели те, кто хочет убить меня. Я никого не убиваю, я уже не в том возрасте.
— Но приказываешь другим убивать.
— По-разному.
— И от чего это зависит?
— От многого. Не спрашивай, ты все равно не поймешь. Я не собираюсь тебя убивать, и никто другой тебя тоже пальцем не тронет.
— А Карлоса?
— Кому нужно убивать Карлоса? С тобой он не спал, с Мединой не встречался, а кроме того, он мой друг, почти младший братишка. Если кто-то посмеет тронуть Карлоса — будет иметь дело со мной. Клянусь жизнью Чеко, это именно так.
Потом он уснул, сложив на животе руки и приоткрыв рот, в одном ботинке, без штанов и в расстегнутой рубашке. Я какое-то время посидела рядом, глядя на него. В эти минуты он казался просто замухрышкой. Я припомнила список его любовниц. Как они могли в него влюбиться? Что они в нем нашли? Его шуточки? А ведь я и сама в нем что-то находила, ведь я любила его, и когда-то даже считала, что нет никого красивее, умнее, храбрее и лучше. Ведь бывали ночи, когда я не могла уснуть, не чувствуя рядом его тела, долгие месяцы тосковала в разлуке с ним и несчетное количество одиноких вечеров ломала голову, где он и чем занимается. Теперь этому пришел конец. Теперь я мечтала удрать с Карлосом — хоть в Нью-Йорк, хоть на бульвар Хуареса. Тридцатилетняя идиотка, имеющая двоих детей и мужчину, которого любит большем, чем их, больше самой себя, сейчас и он ждет снаружи, чтобы отправиться на рынок.
Я вскочила с постели. Потом оделась — за считанные секунды. Ведь там, снаружи, ждет Карлос, а я тут теряю время, таращась на этого сонного медведя.
— Прощай, — шепнула я, представив, как выхватываю из-за пояса кинжал и перерезаю нить, связывающую меня с прошлым.
Я вышла во двор и громко крикнула:
— Дети, Карлос, пойдемте! Я уже готова.
Уже начало смеркаться. В главном дворе никого не оказалось. Я бросилась в сад. Поднялась по лестнице, позвала их, но никто не появился. Свет в их комнатах был потушен, лишь в спальне Лилии светилось окно. Я толкнула дверь в ее комнату.
— Что случилось, мама? — спросила она. — Кричишь так, будто на тебя небо рухнуло.
Она была очень красива — в приталенном халатике, с детским личиком и чистой кожей. Она вынула гребни из волос, и блестящие локоны рассыпались по плечам.
— Куда это ты собралась? — спросила я.
— На ужин с Эмилио, — ответила она таким тоном, каким ее отец отвечал мне: «Пошел на службу».
— Какая напрасная трата времени, любовь моя. Тебе всего шестнадцать лет, у тебя изумительная фигура, сияющие глаза и светлая голова, только бы учиться. Мне больно думать, что все это окажется в постели Милито. Придурка Милито, недоумка Милито, слюнтяя Милито. Полного ничтожества, папенькиного сынка. Папаша его, между прочим, тот еще хапуга, как, кстати, и твой, только еще воображает себя аристократом. Как это печально, любовь моя. Ты потом всю жизнь будешь об этом жалеть.
— Не преувеличивай, мама. Эмилио хорошо играет в теннис. Он, конечно, не красавец, но все же и не урод. Он очень обходителен, прекрасно одевается, и папе очень нужно, чтобы вышла за него замуж.
— Это уж точно, — сказала я.
— И он любит музыку. Мы с ним будем ходить на концерты Карлоса.
— Разумеется. Карлос сейчас вошел в моду, а для него это хорошая возможность сидеть два часа, ни о чем не думая, — ответила я.
Двери наших комнат выходили на открытую галерею, украшенную подвесными вазонами с цветами.
— Здесь холодно, — заметила она. — Может, пойдем ко мне и поговорим там?
Она прошла в свою комнату, я последовала за ней. Она остановилась перед туалетным столиком, чтобы причесать и уложить волосы.
— Куда они подевались? — спросила я. — Почему ушли без меня?
— Потому что они больше тебя не любят, — дурашливо ответила она и рассмеялась еще детским смехом.
— Они ничего не передавали? — спросила я.
И тогда вспомнила про вазон с папоротником в комнате Карлоса.
— Как же ты похорошела, любовь моя! — сказала я Лилии. — Я буду в комнате для шитья. Загляни ко мне.
После этих слов я бегом бросилась в комнату Карлоса, к вазону с папоротником. Раздвинула листья и нашла среди них записку, в которой сообщалось:
«Любимая! Я думал, ты скоро придешь, ведь ты была уже одета. К сожалению, я вынужден уйти, поскольку неожиданно получил сообщение от Медины. Он будет ждать меня в шесть часов у дверей церкви святого Франциска. Я взял с собой детей и воспоминания о твоей круглой попке. Целую в губы. К.В.».