Ладно, попробуем хоть что-то сказать. Как бесталанные коллеги, что не видят, а только болтают. Стыдно, но что поделаешь.. Шар наконец яснеет и наливается светом… хорошо… Только почему-то багровым… Руки жжет… Терпение… Главное, что ее молчащий уже три недели дар наконец вернулся..
— Что ты хочешь знать, Мария?
— Роща… Наш сад, он переживет морозы? Наш виноградник? Переживет?
В шаре все сильней мерцает алый свет…
Матушка Асунсьон против воли не может оторвать глаз от багровых бликов..
Бликов, которые для нее, гадалки — картины будущего.
Что это? Что?..
Этого не может быть! Это… это…
Сантина не поедет в Университет этой осенью… Она придет домой грозовой ночью, и когда заплаканная мать бросится ее обнять, девушка улыбнется, показывая отросшие клыки. Ее семья не найдет приюта в церкви — как во сне, мелькает лицо отца Маттео — очень белое, с хищной улыбкой осматривающего бывших прихожан… А это… Господи… Росита, внучка, ее внучка! Ее скромная девочка, ее преемница-гадалка, светлая ведьма, в черном кожаном жилете на голое тело обнимает демона… А тот расстреливает огнем семью мэра… Горячо… Больно… Один за другим перед внутренним взором мелькают дома — с выбитыми стеклами, сорванными дверями… забрызганными стенами… пустые, пустые… серебряное распятие, вплавленное в мостовую… Асунсьон этого уже не увидит — ее дом станет пеплом еще до перелома лета..
Руки жжет нестерпимо. Больно! Как… больно!
И скоро… совсем скоро…
Уже… Уже завтра?!
— Матушка Асунсьон! — вторгается голос в ее видение. — Что же вы молчите? Наш сад переживет эту непогоду?
— Переживет… - шепчут помертвевшие губы.. — Он всех нас переживет..
Спаси нас, боже… Уже завтра.
26 июля 2024 года.
Тихий океан, авианосец "Каролина"
16 часов 15 минут.
— Сэр, вы когда-нибудь видели такой шторм?!
— Что-о?!
— Вы видели такой шторм, капитан? — старший помощник авианосца "Каролина", самого нового корабля ВМФ США, в тревоге и восхищении смотрел на бушующий океан. Громадные волны захлестывали судно: ангары, полетную палубу, так, что корпус дрожал… Антенны локаторов давно были сбиты, никак не удавалось наладить связь с эсминцами прикрытия. Никто не рисковал показаться на палубе — черные валы, одетые кипящей пеной, вновь и вновь били по обшивке, заливая иллюминаторы.
— Не понимаю, — капитан Эджерас, офицер с пятнадцатилетним опытом плавания, нервничал все больше, — Шторм этот… Откуда он взялся? Так быстро, за несколько минут?
— Синоптики опять облажа… э-э… ошиблись. Простите, сэр.
Синоптики? Может быть… Не в первый раз. Но все-таки — странно. И почему молчат эсминцы?
— С этим штормом что-то не так… — повторил капитан, — Продержаться бы…
— Капитан! — в молодом голосе старпома сплелись удивление и легкая обида — недоверие к судну? К их красавице "Каролине?"
Эджерас только головой качнул. Мальчишка… Неужели не видит, как корабль едва удерживается носом к ветру? А если не удержатся, если все-таки развернет… Один удар в борт — и не выдержит даже их обшивка!
— Если такой шторм продержится еще хотя бы полчаса, нам конец.
— Капи… Господи!
Капитан обернулся — как раз вовремя. Этот вал был выше любого, что он видел в жизни…
Черный, маслянисто блестящий, громадный…
— Поворот! Пово..
Поздно!
Вал ударил слитной тысячетонной тушей, сокрушая все на своем пути.
Авианосец переломило как спичку, раскроило как консервную банку, и многие не успели даже закричать…
США, Пентагон.
26 июля 2024года
17 часов 59 минут.
— Подойди ближе к дереву, Энн, — оператор поднял камеру, выбирая удачный ракурс. — Вон у того.
— Я не хочу к ним приближаться, Бен.
— Ну давай, Энни. На фоне этого дуба твоя фигурка будет выглядеть стройненькой как спичка!
— Бен, я не хочу к ним подходить! — Энн зябко обхватила себя за плечи. В предчувствия она, рациональная женщина двадцать первого века, не верила, но сейчас с трудом сдерживала желание убраться отсюда, убраться любой ценой.. Вон, журналисты Би-Би-си свернулись и смылись прямо на скоростной "Молнии". Правда, им на смену прилетели другие съемочные группы и сейчас вовсю тараторили у громадных кленов.. — Бен, ну пойми… Откуда у стен Пентагона такие дубы? Ну откуда? Почему до сих пор не вернулась ни одна группа ученых? Они ведь только за образцами пошли, должны были вернуться! Пять часов прошло!
— Туман..
— И туман тоже! Ну откуда тут такой туман?! Сгустился среди бела дня, на ярком солнце, и такой плотный! — Энни все чаще оглядывалась назад, к полянке у этой странной рощи, туда, где туман гасил голос за голосом… Компания юнцов-студентов, последний час горланившая песню о каком-то толстом зануде-профе, почему-то замолчала… И "зеленых" не слышно…
— Я к ним не подойду!
— Детка, я уважаю твое право на дамские истерики, но у нас эфир через.. — Бен глянул на часы, — семь минут, а наш дорогой начальник требует сенсации и эффекта присутствия. Давай, милая, не капризничай… Разве лучше, если сюда пришлют новомодную тарелку-зонд? Хочешь, чтоб мы остались без работы?..
Энни бросила на него взгляд, уже сознавая, что он прав…
Неохотно подошла к толстенному стволу — и снова ее кольнуло ощущение неестественности, нереальности происходящего… Серовато-белая волна поглотила почти все и глушит звуки… Как тихо… нереально тихо… Замолкли даже голоса коллег-конкурентов… Все тонет в тумане, Бен подходит поближе, чтобы белая пелена не мешала…
— Обопрись на него, Энни. Ну хоть руку положи.
— Иди ты знаешь куда? — не выдерживает девушка, но ладонью послушно касается иссеченной морщинами коры… Странное дерево… Точно касаешься живого тела… Кажется, даже… Так, Энни, кончай с этим, нервы лечи — тогда тебе не покажется, что кора шевелится под твоими пальцами… И туман словно душит…
И почему так тихо?
И в этот миг в тумане кто-то закричал!
Россия. Москва.
Министерство обороны.
27 июля 2024 года
1 час 58 минут.
— Ничего не понимаю, — профессор Гремин прикончил пятую чашку кофе и устало потер глаза, — Это… этого просто не может быть!
— Бред, — пробормотал профессор Филин, не отрывая глаз от распечаток экспресс-анализа, — Полный идиотизм…
Ругаться сейчас ни у кого не было сил. Хотя желание — было.
Странно все это. Ни опрос свидетелей, ни экспресс-анализ ничего не выявили. В смысле, ничего, что прояснило бы хоть что-то. Свидетели твердили, что все, абсолютно все на вверенной территории было нормально, никого постороннего не было, а в ноль часов две минуты начался спонтанный внезапный рост…
— Страшно так, — старшина-контрактник все еще опасливо смотрел на темную путаницу ветвей, змеями обвившую фасад… — Как живые ползли.
Охрана подняла тревогу, прибыла дежурная рота, но деревья и лианы перестали двигаться так же внезапно, как и начали.
— За двенадцать минут небольшая рощица превратилась вот в это…
— Ни следов излучения, ни стимуляторов, ни химии, кроме обычного городского смога… — подытожил спешно вызванный из института профессор Максимов, с восхищением глядя в сторону молчаливо высившихся сосен. — И такой рост… Изумительно!
— Изумительно! — съязвил неуживчивый Филин, почти с ненавистью покосившись на неправильные деревья, — Коллега, вы… вы словно не от мира сего! Подумайте, что будет, если эти ваши изумительные деревья вдруг снова примутся расти!
Стало тихо. Только шелестели листья и негромко переговаривались солдаты, распаковавшие еще один раскладной домик. Ученым стало неуютно. Филин высказал то, что в глубине души тревожило всех с утра — что, если таинственный фактор, запустивший этот невероятный рост, сработает снова? Что будет с городом? Лес, такой красивый, так радующий днем свежей зеленью, сейчас, в ночную пору вдруг показался… опасным.