— Оставим их одних, ладно? — Шарлотта взяла Джин под руку. — Ты и так с ним скоро познакомишься. Может быть, даже завтра. Нас всех пригласили на ужин на виллу «Левкадия» — это поместье Ангелиди, на другом конце острова.
Джин покорно позволила сестре увлечь себя к ярко-красному «жуку». Другие носильщики, болтавшие с Николасом Ангелиди, заулыбались, глядя, как она садится в машину рядом с Шарлоттой. Николас не сводил глаз с приближавшегося самолета, но все же помахал женщинам рукой на прощание.
— Они все такие дружелюбные, — покровительственным тоном заметила Шарлотта, отмахнувшись от денег, которыми Джин хотела оплатить услуги носильщика. — Да оставь ты, я уже заплатила, — бросила она, заводя мотор. — Сядь поудобнее и отдыхай.
Небрежно помахав дочери, Шарлотта проехала через оливковую рощу, примыкавшую к аэропорту, и выехала на узкую асфальтированную дорогу. Чтобы отвлечься от мыслей о человеке, которого сейчас ждут его брат и невеста, Джин принялась с преувеличенным вниманием разглядывать окрестности, радовавшие глаз яркими красками.
— Знаешь, Лотти, а ведь я одно время так завидовала тебе! — сказала Джин. — Уехать в другую страну, начать все с нуля…
— Ну, вам с Феликсом ничто не мешало сделать то же самое, — рассудительно заметила Шарлотта. — Я имею в виду, что у Феликса весьма нужная профессия. Хорошего пилота с руками оторвут в любой авиакомпании.
Джин мрачно усмехнулась.
— Видимо, поэтому он и отправился поработать в Австралию.
— Ox! — Шарлотта виновато взглянула на сестру. — Извини за бестактность… но ведь лучше будет, если мы сейчас закроем эту тему раз и навсегда. Как ты думаешь?
Джин пожала плечами.
— Да, наверное.
Помимо воли в ее голосе промелькнула нотка сомнения, и Шарлотта тотчас раздраженно воззрилась на сестру.
— Не хочешь же ты сказать, что до сих пор его любишь?! Побойся Бога, Джин, прошло почти два года! Ты не можешь надеяться, что Феликс вернется к тебе!
— Я и не надеюсь.
Джин только сейчас с облегчением осознала, что говорит истинную правду. После того, что случилось прошлой ночью, ей было нелегко даже вспомнить, как выглядит Феликс, не то что питать к нему какие-то нежные чувства. Впрочем, этого Джин даже Шарлотте сказать не могла: если ее подозрения верны, тем более следует держать язык за зубами… Да не в этом же дело! — горячо заверила себя Джин. Меня просто замучили угрызения совести, вот и все.
— Что ж, рада это слышать! — объявила Шарлотта. — Я хочу, чтобы дни, проведенные у меня в гостях, стали для тебя точкой отсчета новой жизни. Во всяком случае, ты никогда не бывала здесь с Феликсом, так что избавлена от неприятных воспоминаний. Да и Алекос, насколько я знаю, предвкушает твой приезд. Мы давно мечтаем показать тебе нашу гостиницу!
— Да, я знаю. — Джин сделала глубокий вдох. — Я тоже очень хотела приехать сюда. Как ты сама сказала — это именно то, что мне сейчас нужно.
Шарлотта улыбнулась довольно. Джин набрала в грудь побольше воздуху: сейчас или никогда!
— Слушай, ты ведь так и не сказала мне, как зовут жениха Оливии.
— Теодорус. Он тебе понравится, Джин. Он просто душка. Они с Оливией знают друг друга с детства.
Джин незаметно перевела дух и слабым голосом повторила:
— Теодорус… Красивое имя.
— Угу, — рассеянно отозвалась Шарлотта, пытаясь обогнать на довольно узкой дороге запряженную меланхоличной лошадью телегу. — Правда, все, кроме родителей, обычно зовут его Дереком.
Джин стояла на балконе, разглядывая пейзаж. Номер, где ее поместили, выходил окнами на уютную бухточку. Это было идеальное место для купания, и Джин решила, что в этой спокойной воде она сможет плескаться часами, упражняясь в плавании.
Если только у нее вообще хватит смелости выйти из номера. Уму непостижимо, до чего же она невезучая! После ночи, проведенной в гостинице аэропорта имени Кеннеди, Джин была твердо уверена, что ничего хуже с ней уже не случится, — и вот пожалуйста! Почему из всех мужчин, живущих на земле, ей должен был подвернуться именно Дерек Ангелиди? Это был он, конечно же он. Джин не сомневалась. И больше всего ее беспокоила причина, по которой он выбрал именно ее.
Вздохнув, Джин повернулась спиной к живописному пейзажу и прислонилась к чугунным перилам. Она не питала иллюзий: Дерека привлекла вовсе не ее внешность. Не говоря уж обо всем прочем, между ними солидная разница в возрасте, и именно поэтому Джин с самого начала заподозрила неладное. Разве что у него такое хобби — соблазнять перезрелых дам. А может быть, он ее пожалел. Там, в баре, она была явно не в своей тарелке.
Вот только… Джин нахмурилась. Шарлотта ведь сказала, что просила Дерека разыскать ее, но в аэропорту, а не в отеле. Кроме того, она ведь поначалу представилась Аделлой, Когда Дерек пригласил ее поужинать, он понятия не имел, кто она такая.
Но потом… Жаркая кровь прихлынула к лицу Джин. Потом он уже знал, кто она. Сама же ему и сказала. Это означает только одно: Дерек затащил ее в постель, уже отлично зная, с кем имеет дело.
Тем отвратительнее выглядит все, что произошло между ними. Как он мог соблазнять Джин, прекрасно зная, что она едет погостить у родителей его невесты?! Господи, все хуже и хуже! Что же теперь делать?
Джин вернулась в номер и огляделась. Какая славная комната — мебель из белой сосны, яркое покрывало на кровати под цвет занавесок на высоких, но всю стену окнах. На бюро стоит ваза с пурпурными лилиями, ванная ломится от шампуней, бальзамов и разнообразной косметики.
Шарлотта и ее муж постарались на славу, чтобы Джин почувствовала здесь себя как дома. Они выделили ей лучший номер во всей гостинице, сделали все, чтобы ей было приятно. Сейчас она должна бы нежиться в горячей пенной ванне, а потом — отдыхать до самого ужина. Но… какой уж тут отдых? Как может она принимать их гостеприимство, зная, что предала собственную сестру?
Джин могла бы сказать им, что не знала, кто такой Дерек. Что она представилась ему фальшивым именем и только позже созналась, кто она такая на самом деле. Но что проку от оправданий? Сказав правду, она лишь разрушит отношения Дерека и Оливии, и потом, как ни оправдывайся, а Джин хорошо помнила: именно она пригласила Дерека к себе в номер.
Он, конечно, мог отказаться. Но не отказался. И Джин не верила, не хотела верить, что он поступил так только из жалости к ней. Быть может, у него слабость к кратковременным интрижкам? Часто ли он путешествует один? Хорошо ли знает Оливия человека, за которого собирается выйти замуж?
Джин тяжело вздохнула. Склонности и слабости Дерека ее не касаются. Разве что она соберется рассказать Шарлотте и Алекосу о той ночи в отеле… Но нет, Джин понимала, что не должна этого делать. Как ни отвратительно поведение Дерека, она вынуждена молчать. Она не может выдать его, не выдав себя.
И, тем не менее, здесь, в гостинице, она оставаться не может. Нужно отыскать какой-нибудь предлог и уехать. Это ужасно, но она должна позвонить Мэб и попросить ее придумать что-нибудь. Совсем не обязательно говорить дочери правду. Достаточно сказать, что все пошло не так, как она задумала, и ей хочется вернуться домой.
Принятое решение причинило Джин почти физическую боль. Она предвкушала отдых в этом райском местечке, а теперь вот трусливо ищет способ удрать отсюда. Что бы она ни придумала, отъезд неизбежно поссорит ее с Шарлоттой, а кроме того, может случиться самое ужасное: Дерек решит покаяться Оливии в грехах…
Джин судорожно сглотнула. Нет, сказала она себе, он ни за что так не поступит. Он так же, как и я, не захочет причинить боль Галанакисам. То, что произошло, всего лишь ужасная случайность, результат нашего легкомыслия и чрезмерной дозы алкоголя. Неважно, что, когда Дерек занимался со мной любовью, он уже знал, кто я такая. Потом его наверняка терзала совесть — вот почему он утром сбежал, даже не попрощавшись.