– Тише, – спустившись, погладил по гриве лошадку и прошептал успокаивающе снова, – тише-тише. Все хорошо.
Что на нее нашло? Усталость? Что ж, действительно. Стоит дать животному отдохнуть, а то такими темпами загоню ее до полусмерти. Напоив животное, взял ее за поводья и продолжил путь пешком.
Все окружающее пространство в закатных лучах отливало красным, – особенности местного ландшафта, – в свете закатного солнца казалось, что раскалённый шар опускается в недра лавы. Поразительное и завораживающее зрелище. Пора было искать место для ночлега, но впереди, насколько только хватало взгляда, был лишь песок и ничего больше. Отойдя с дороги, – единственной в этих краях, – стреножил лошадь. Ночь обещает быть длинной.
Ветер поднимался, заставляя песчинки покидать свои места и взвиваться ввысь. Настырный песок не знал преград и казалось, он уже был везде: в носу, в горле, под плащом. Начиналась песчаная буря. «Черт! – мысленно просчитывал варианты. – С магией было бы проще!»
В этот момент я заприметил вдалеке холм, и в голове щелкнуло: «надо добраться туда!»
Не будь ветра, дойти до холма можно бы было за десять минут, но все не так просто. Путь к озеру должен быть пройден самостоятельно и без использования магии – не самая простая задача. Достал из сумки полотенце и разорвал его на несколько полосок: первой завязал глаза лошади, вторую намочил и приложил ко рту – можно двигаться. Каждый шаг давался с трудом, влажная повязка давала возможность дышать, но песок, норовящий залететь в глаза, не давал покоя. В этот момент тяжело было не начать жалеть о том, что я не ношу очки, но вариантов было немного – надо двигаться на возвышение, иначе к утру нас погребет под собой песок.
Лошадь упиралась, не хотела идти, и заставлять двигаться еще и ее стоило больших усилий. В очередной раз бросив прищуренный взгляд на холм, я увидел там силуэт Авейры. Хрупкая девушка стояла и смотрела на меня, а ее огненные волосы разметало ветром. Такая маленькая, такая прекрасная. Сердце сжалось от тоски и осознания – передо мной мираж! Злость накатила на меня, но точно сказать, на кого сейчас я злился – было трудно. Гнев на себя, на Кровавого Бога и на ее самоубийство смешались в моей душе, заставляя сжать зубы и двигаться все быстрее и быстрее.
Спустя минут тридцать, – вероятно, самых длительных минут в моей жизни, – я все же достиг цели. Лошадь упала, но к счастью оставалась все еще живой. Накрыв ее голову и себя плащом, принялся ждать, когда ветер утихнет.
– Все будет хорошо, – поглаживая морду животного, приговаривал, не зная, для кого больше говорил я эти слова: для себя или для нее.
Ни о каком сне и речи быть не могло. В такой ситуации спать не только невозможно, но и в целом опасно для жизни. Уснул и не проснулся. Или уснул и проснулся заживо погребенным – та еще перспектива. Единственное, что заставляло меня терпеть и не воспользоваться сейчас магией – это подкинутые воображением картины того, как проклятый божок в диких муках развеивается. Как, заливаясь криками боли, сгусток становится все более и более призрачным, пока не пропадает вовсе! Очищая вселенную от себя.
Свет луны проникал сквозь плотную ткань, но вместе с песком все окрашивалось в кровавый цвет. Лошади удалось уснуть, ее мирный храп и сопение заставляли меня надеяться на то, что завтра она сможет двигаться дальше. Остаться без средства передвижения сейчас – это оттянуть поиски еще на несколько дней.
Самая длинная ночь. Когда ветер, наконец, утих, а песок перестал пытаться проникнуть в щели, я позволил себе закрыть глаза. Сон пришел сразу, измождённые тело и рассудок требовали отдыха. Мне ничего не снилось, как все последние дни с тех самых пор, как заблокировал магию. Как бы я ни надеялся во сне увидеть Авейру, ее янтарные глаза, горящие нежностью – все тщетно. Единственная наша встреча произошла сегодня в пустыне, но и на том спасибо.
Сколько я спал? Трудно сказать. Проснулся от палящего солнца, жары и жажды. Плащ валялся чуть дальше, припорошенный песком. Встав, первым делом отряхнулся, вездесущие песчинки уже изрядно раздражали, казалось, они уже абсолютно везде. Во фляге оставалось еще немного воды, и я с жадностью впился в нее, поглощая столь ценную влагу в этих краях.
«Нужно двигаться» – решил про себя и перевел взгляд на лошадь. Выглядело животное плохо: нездоровый взгляд, чуть приоткрытая пасть и слезящиеся глаза. Заставить животину встать было не так-то просто, но и бросать ее здесь под палящим солнцем я не мог. Напоив верную лошадь остатками воды, медленно двинулся в путь. Ехать сейчас на ней было смысла, она сама еле передвигала ноги, как, впрочем, и я сам.