В целом, работы Джотто были революцией. Мы чувствуем его недостатки, потому что знаем о навыках живописи, которые были развиты движением, которое он начал. Его рисунок, моделирование, перспектива и анатомия болезненно неадекватны; искусство, как и медицинская наука времен Джотто, только начинало препарировать человеческое тело, изучать место, структуру и функции каждой мышцы, кости, сухожилия, нерва; такие люди, как Мантенья и Масаччо, освоят эти элементы, а Микеланджело доведет их до совершенства, почти сделает из них фетиш; но во времена Джотто все еще было необычно изучать, скандально изображать обнаженную натуру. Что же делает работы Джотто в Падуе и Ассизи вехой в истории искусства? Это ритмичная композиция, притягивающая взгляд со всех сторон к центру интереса; достоинство спокойного движения, мягкий и светлый колорит, величественное течение повествования, сдержанность выражения даже в глубоких чувствах, величие спокойствия, омывающего эти тревожные сцены; и, время от времени, натуралистические портреты мужчин, женщин и детей, не изученные в прошлом искусстве, а увиденные и прочувствованные в движении жизни. Таковы составляющие триумфа Джотто над византийской жесткостью и мрачностью, таковы секреты его непреходящего влияния. На протяжении целого столетия после него флорентийское искусство жило его примером и вдохновением.
Вслед за ним пришло два поколения Джоттески, которые подражали его темам и стилю, но редко касались его совершенства. Его крестник и ученик, Таддео Гадди, почти унаследовал искусство; отец Таддео и трое из пяти его сыновей были художниками; итальянское Возрождение, как и немецкая музыка, обычно передавалось в семьях и процветало там благодаря передаче и накоплению техники в домах, мастерских и школах. Таддео начинал как ученик Джотто; к 1347 году он возглавил флорентийских живописцев; однако даже тогда он подписывал себя преданно «Discepol di Giotto il buon maestro».35 Благодаря своему ремеслу живописца и архитектора он разбогател настолько, что его потомки могли позволить себе быть меценатами.
Впечатляющая работа, которую долгое время приписывали ему, а теперь приписывают Андреа да Фиренце, показывает, что в этом первом веке Ренессанса Италия все еще оставалась средневековой. В Капелле дельи Спаньоли, или Капелле испанцев, в церкви Санта-Мария Новелла, монахи-доминиканцы около 1370 года создали живописный апофеоз своего знаменитого философа. Св. Фома Аквинский, удобно устроившийся, но слишком преданный, чтобы гордиться, стоит в триумфе, а еретики Арий, Сабеллий и Аверроэс падают к его ногам; вокруг него Моисей, Павел, Иоанн Евангелист и другие святые кажутся лишь аксессуарами; под ними четырнадцать фигур символизируют семь священных и семь профанных наук — грамматику Доната, риторику Цицерона, право Юстиниана, геометрию Евклида и так далее. Мысль все еще полностью средневековая; только искусство, в дизайне и цвете, показывает появление новой эпохи из старой. Переход был настолько постепенным, что еще не одно столетие люди ощущали себя в другом мире.
Прогресс в технике более очевиден в Орканье, который стоит на втором месте после Джотто среди итальянских художников XIV века. Изначально его звали Андреа ди Чионе, но восхищенные современники называли его Арканьоло — Архангел, а ленивые языки сократили это название до Орканьи. Хотя его часто причисляют к последователям Джотто, он был скорее учеником скульптора Андреа Пизано. Подобно величайшим гениям эпохи Возрождения, он был мастером многих искусств. Как живописец он создал красочный алтарный образ Христа с троном для капеллы Строцци в Санта-Мария-Новелла, а его старший брат Нардо выполнил на стенах яркие фрески рая и ада (1354–7). Как архитектор он спроектировал Чертозу или Картузианский монастырь под Флоренцией, знаменитый своими изящными клуатрами и гробницами Аччайуоли. Как архитектор и скульптор он вместе со своим братом выполнил богато украшенный табернакль в ор(атории) Сан-Микеле во Флоренции. Считалось, что изображение Богородицы творит чудеса; после Черной смерти 1348 года вотивные пожертвования выживших обогатили братство, управлявшее зданием, и было решено поместить изображение в роскошную святыню из мрамора и золота. Чиони спроектировали его как миниатюрный готический собор, с колоннами, пинаклями, статуями, рельефами, драгоценным металлом и дорогим камнем; он является жемчужиной декора треченто.* Андреа, получивший за это признание, был назначен капомаэстро в Орвието и участвовал в оформлении фасада собора. В 1362 году он вернулся во Флоренцию и до самой смерти работал над великим дуомо.