Рядом с Миланом Венеция была самым богатым и сильным государством Италии и без исключения самым умелым правителем. Ее ремесленники славились изяществом своих изделий, в основном предназначенных для торговли предметами роскоши. В его огромном арсенале работало 16 000 человек, 36 000 моряков обслуживали 3300 военных и торговых судов, а на галерах веслами управляли свободные люди, а не рабы, как в XVI веке. Венецианские купцы заполонили все рынки от Иерусалима до Антверпена; они беспристрастно торговали с христианами и магометанами, а папские отлучения сыпались на них со всей силой росы на земле. Петрарка, проехавший от Неаполя до Фландрии в своей «любви и рвении увидеть многое», восхищался судоходством, которое он видел в венецианских лагунах:
Я вижу корабли… размером с мой особняк, их мачты выше его башен. Они подобны горам, плывущим по водам. Они идут навстречу неисчислимым опасностям во всех уголках земного шара. Они везут вино в Англию, мед в Россию, шафран, масло и лен в Ассирию, Армению, Персию и Арабию, древесину в Египет и Грецию. Они возвращаются тяжело нагруженные всевозможными товарами, которые отправляются во все части света.54
Эта бурная торговля финансировалась за счет частных средств, собранных и вложенных ростовщиками, которые в XIV веке стали называться банкирами, bancherii, от banco или скамьи, на которой они сидели перед своими обменными столами. Основными денежными единицами были лира (сокращение от libra — фунт) и дукат (от duca — герцог, дож), золотая монета весом 3560 граммов. Эта монета и флорентийский флорин были самыми стабильными и наиболее почитаемыми валютами в христианстве.*
Жизнь здесь была почти такой же веселой, как в Неаполе времен юности Боккаччо. Венецианцы отмечали свои праздники и победы величественными церемониями, украшали резьбой и раскраской свои прогулочные суда и военных людей, драпировали свою плоть восточными шелками, украшали свои столы венецианским стеклом и создавали много музыки на своих водах и в своих домах. В 1365 году дож Лоренцо Чельси, сопровождаемый Петраркой, руководил конкурсом среди лучших музыкантов Италии; под различные аккомпанементы распевались стихи, пели большие хоры, а первый приз был присужден Франческо Ландино из Флоренции, слепому сочинителю баллад и мадригалов. Лоренцо Венециано и другие художники переходили от средневековой строгости к изяществу Ренессанса во фресках и полиптихах, уже предвещавших красочность венецианской живописи. Дома, дворцы и церкви поднимались, как кораллы из моря. В Венеции не было ни замков, ни укрепленных жилищ, ни массивных запретных стен, ведь здесь частная вражда быстро подчинялась общественному праву, и, кроме того, почти каждый особняк имел естественный ров. Архитектурный дизайн по-прежнему оставался готическим, но легким и изящным, каким северная готика быть не смела. В этот период была построена величественная церковь Санта-Мария Глориоза деи Фрари; собор Святого Марка продолжал время от времени украшать свое стареющее лицо молодыми скульптурными, мозаичными и арабесковыми украшениями и накладывал готические огивы на некоторые круглые арки старой византийской формы. Хотя площадь Сан-Марко еще не получила своего полного архитектурного окружения, Петрарка сомневался, «есть ли ей равная в пределах мира».55
Вся эта красота, трепещущая в отражении Гранд-канала, вся эта монолитная структура экономики и управления, управляющая империей Адриатики и Эгейского моря с архимедова осколка земли, встретила смертельный вызов в 1378 году, когда старая вражда с Генуей достигла своего пика. Лучано Дориа привел генуэзскую армаду к Поле, нашел основной венецианский флот ослабленным эпидемией среди моряков и одержал ошеломляющую победу, захватив пятнадцать галер и почти две тысячи человек. Лучано погиб в битве, но его брат Амброджио, сменивший его на посту адмирала, взял город Кьоджиа на узком мысе в пятнадцати милях к югу от Венеции, заключил союз с Падуей, блокировал все венецианское судоходство и приготовился, используя генуэзских моряков и падуанских наемников, вторгнуться в саму Венецию. Гордый город, казавшийся беззащитным, попросил условий; они были настолько дерзкими и суровыми, что Большой совет решил сражаться за каждый фут воды в лагунах. Богачи ссыпали в государственную казну свои спрятанные богатства; народ трудился день и ночь, чтобы построить новый флот; вокруг островов возвели плавучие крепости, оснащенные пушками, впервые появившимися в Италии (1379). Но генуэзцы и падуанцы, уже блокировавшие Венецию с моря, растянули кордон войск на подступах к ней по суше и перекрыли доступ продовольствия в город. Пока часть населения голодала, Витторе Пизани готовил рекрутов для нового флота. В декабре 1379 года Пизани и дож Андреа Контарини повели восстановленный флот — тридцать четыре галеры, шестьдесят больших судов, четыреста малых лодок — на осаду генуэзцев и их кораблей в Кьоджии. Генуэзский флот был слишком мал, чтобы противостоять новому венецианскому флоту; венецианские пушки выстрелили в генуэзские корабли, крепости и казармы камнями весом в 150 фунтов, убив, в том числе, генуэзского адмирала Пьетро Дориа. Умирая от голода, генуэзцы попросили разрешения эвакуировать из Кьоджи женщин и детей; венецианцы согласились, но когда генуэзцы предложили уступить, если их флоту будет позволено уйти, Венеция потребовала безоговорочной капитуляции. Шесть месяцев продолжалась осада Кьоджи; наконец, ослабленные болезнями и смертью, генуэзцы сдались, и Венеция обошлась с ними гуманно. Когда Амадей VI, граф Савойский, предложил посредничество, измученные соперники согласились; они пошли на взаимные уступки, обменялись пленными и смирились с миром (1381).