Плащ
Какой там страшный век и беззаконный атом,
И как писать о нем стихами вообще,
Когда тысячелетняя заплата
Еще цела на романтическом плаще?
Страшился мир заслуженных потерь, ―
Вначале было Слово: но такое,
Что нечего бояться нам теперь.
И все равно, какой печальный отзыв
О наших днях услышим стороной,
Когда есть музыка, нетронутые розы,
И Млечный Путь, и ветер молодой.
Сны
Ты мне являешься во сне,
Когда ты этого желаешь.
Твой выбор волен. И не мне
Искать соперника. Ты знаешь,
Что я теперь смирней живу
Под этим небом с облаками,
В торжественную синеву
К тебе плывущих со стихами.
Марии Волковой
Хорошо, что все по-разному одеты.
Разные люди и дома,
Генерала отличают эполеты,
А поэта ― нищая сума.
Хорошо, что всех роднит могила,
И любовь повсюду хороша.
Хорошо, что все благословила
В этом мире одинокая душа.
Власть
Г.А.
Ты власть теряла надо мной,
Потом ее в слезах искала.
Преступница и ангел мой,
Тебе всего, казалось, мало.
Повластвовать, как надо, всласть,
И бабьей волей насладиться.
О, женская родная власть, ―
Пяти-избянская станица.
«Она похожа на тебя…»
Она похожа на тебя.
Так удивительно похожа,
Что даже можно, не любя,
Ее позвать на праздник тоже.
Но пожелает ли она,
Как ты, смеясь, приблизить губы,
И выпить залпом, и до дна,
Не предназначенный ей кубок?
«Родина! Смущающее слово…»
Родина! Смущающее слово
Дня того, кто не привык к борьбе.
Сколько раз ее терял, и снова
Находил опять в самом себе!
За потери, за находки эти
Мне ли подлежать суду?
Без него прожил на этом свете
И на том, Бог даст, не пропаду.
Лето
Конец весне, ―
и слава Богу!
Нельзя все время расточать
Любвеобильную тревогу,
Не зная, как ее кончать.
Конец беспутного начала.
У поздних птиц уже семья.
Стоит у верного причала
Неугомонная ладья.
«Какие там стихи, когда…»
П.П. Сп-кой
Какие там стихи, когда
Замерзла в комнате вода.
― Так вот, тогда и надо петь,
Чтоб эту воду разогреть.
Какая там любовь, когда
Пора прощаться навсегда.
― Так вот, тогда и надо петь,
Чтоб не бояться умереть.
Пост
На меня ты потеряла право,
Но свободу я купил ценой
Монастырского строжайшего устава,
Этой страшной жизнью неживой.
Только хлеба черного коврига,
Ледяная родниковая вода.
Въелась в тело ржавая верига,
Но не въестся в душу никогда.
В бороде, в лохмотьях и в железе,
Распростившись навсегда с тобой,
Так ли я для Господа полезен,
Как когда-то в жизни озорной?
Привет
Памяти М.В.Кузнецова
Привет тебе издалека.
Кто виноват ― судим не мною.
Здесь жизнь по-прежнему легка,
Но легче было б ей с тобою.
Но ты покинул мир земной,
В другой никак не собираясь.
Привет тебе, казак родной,
С тобой еще я повстречаюсь.
«За окном кудрявый дуб, и птица…»
За окном кудрявый дуб, и птица, ―
Я не знаю, как ее назвать, ―
Целый день поет и веселится,
Под окном стоит моя кровать.
Это лучшая больница в мире
Для того, кто сердцем прост,
Над больницей и над птицею в эфире
Голубой весенний мост.
Станичная церковь
Вверху, весь в солнце, с детства предугадан,
Суровый Саваоф с простертою рукой.
На сырость древних плит Ему возжженный ладан,
Склоняется бессильною волной.
Внизу знакомо все: и скрещенные плоско
Ладони схимников, ―
и их бескровный лик,
И треск свечей, и смутный запах воска,
И длинный, к алтарю, станичный половик.
Все те же из бумаги пыльные тюльпаны,
И зайчиков веселая игра,
И стекол разноцветные обманы, ―
Все видел так давно, а, кажется, вчера.
И странно, как и встарь, когда среди обедни
Коснется голубь выцветших одежд:
Но грозная рука простерта, и победней
Глядит казачий Бог из-под нависших вежд.
Похороны
И будет день веселых похорон,
Напоминающий казачий праздник.
И будет гроб. И в гробе будет он,
Неугомоннейший проказник.
Могила будет. А в могиле дно.
Вокруг могилы радостные песни:
Христос воскрес! ―
И нам уже дано,
Не сомневаяся, воскреснуть!
И казаки-покойники, в усах,
Воссядут на открывшейся лужайке,
А будут птицы райские в кустах,
Зверье ручное и ручные зайки.