Заснув до заката, проснулась перед рассветом. Камикадзе сопел вовсю, свернувшись колечком у меня на груди. Забавно, как я привыкла спать на спине, чувствуя тяжесть его тельца. Осторожно переложив зверька на футон, бесшумно подошла к двери и выскользнула из комнаты. Небо уже розовело, от земли поднималась туманная дымка, всё вокруг дышало безмятежностью… В моей реальности трудно найти покой, не нарушаемый шумом цивилизации. Пожалуй, этого мне будет не хватать…
- Аими-сан? Не ожидал застать тебя бодрствующей в такой ранний час.
Я напряжённо обернулась. Уже почти рассвело – к Нобу-сан должна была вернуться "плотность", но если нет… Хотя бояться его перестала, не хотела снова увидеть вытянувшуюся шею и полупрозрачное лицо. К счастью, монах был в своей человеческой ипостаси, и я приветливо улыбнулась.
- Доброе утро! Камикадзе ещё спит, а я решила прогуляться к криптомерии.
- Надеюсь, моё общество тебя не побеспокоит?
Я приглашающе кивнула, и мы неторопливо двинулись к могучему дереву.
- Кэцеро ещё не проснулся?
- Проснулся, давно. Думаю, он охотится. Мои припасы подошли к концу.
- А как же…- я запнулась.- Если бы мы задержались, ты бы остался без…
- Не волнуйся за меня, одзё-сан. Мне пища не нужна. Я могу употреблять её, но это – не необходимость. Заботясь о столе, Кэцеро-сама делает это в первую очередь для тебя.
- Он очень добр ко мне…- слова монаха меня смутили.
- Рад, что путешествие вас сблизило,- мягко проговорил он.- Вероятно, следующее сблизит ещё больше.
- Надеюсь, Кэцеро не откажется меня сопровождать.
Мы подошли к криптомерии, и я опустилась на узловатый корень. Монах присел рядом.
- Ты действительно готова вернуться в свою реальность, одзё-сан?
- Как никогда. В этой меня ничего не держит.
Повисло молчание. Туман почти рассеялся. Первые солнечные лучи начали проникать сквозь густые ветви.
- Нобу-сан…- я запнулась, тема, которую собиралась затронуть, всё ещё причиняла боль.- Кэцеро сказал, ты считаешь, я разбудила сердце Иошинори-сама. Тецуо, кузнец, называл меня его избранницей. И даже Дэйки говорил, я предназначена его господину. Иногда и мне казалось, он ко мне привязан, но… Это он убил Тэкэхиро. Не задумываясь, походя… Потому что Тэкэхиро – "всего лишь человек", ничто… как и я…
- Тэкэхиро,- задумчиво произнёс монах.- Тот, чьи останки ты хотела похоронить?
- Да…- я вкратце повторила то, что накануне рассказала Кэцеро.
Нобу-сан вздохнул и покачал головой.
- И ты ещё сомневаешься, что разбудила его сердце? Давно не общался с женщинами, но всё же помню, в моё время они были более уверенными в своих чарах.
Я с удивлением покосилась на него.
- Не смотри так, одзё-сан. На самом деле, ты удивляешь меня. Судя по всему, винишь себя в смерти этого юноши. В какой-то мере, так и есть. Он погиб из-за тебя, хотя и не по твоей вине. Не сомневаюсь, Иошинори-сама убил его из ревности.
- Из… ревности…
Словно поднятая со дна тина, в памяти замелькали подробности того ужасного утра. Пруд, стрекозы, смущённое лицо Тэкэхиро, его просяший взгляд и… мой поцелуй… Он длился одно мгновение, но если Иошинори-сама всё видел… и, если Нобу-сан прав… Я почувствовала, как кровь отливает от лица…
- Получается… я убила его…
- Нет, его убил Иошинори-сама,- возразил монах.- Но, очевидно, ты вспомнила что-то, подтверждающее моё предположение о его мотивах. Мне не приходилось встречаться со старшим сыном Озэму-сама. Знаю о нём лишь со слов Эмико, а позднее по рассказам Кэцеро. Эмико говорила о нём, как о холодном высокомерном существе, похожем на своего благородного отца только внешне. Она очень опасалась за жизнь маленького Кэцеро. Уверен, Иошинори-сама ничего не стоило избавиться от младшего брата, которого он считал недостойным их рода. Но Кэцеро-сама вырос и возмужал – Иошинори-сама ни разу не посягнул на его жизнь. Судя по этому, ему всё же не чужды благородство и принципы, а, судя по тому, что рассказала ты, и привязанности. Вряд ли Иошинори-сама приходилось заботиться о ком-нибудь прежде. Но появилась ты. И, когда необходимость защищать тебя переросла в добровольное стремление, это новое, непривычное чувство его, вероятно, ошеломило. Не удивлюсь, если он просто не знал, как с этим справиться и как себя вести. Отсюда и излишне жестокая расправа над юношей, который мог оказаться соперником. Я сомневаюсь, что Иошинори-сама действительно отпустил тебя. Но решение, готова ли ты это принять и простить его, остаётся за тобой.