— Если хотите, я проведу вас по улицам, — предложила Зара. — У нас много парков, памятников и красивых мест.
— Благодарю, в другой раз, — отказался Роман, вспомнив, каким он увидел город с высоты: Алма-Аты была накрыта желтовато-серой шапкой смога. — Мне надо сосредоточиться и побыть одному. Где предполагается выступление президента?
— В Государственном академическом русском театре драмы имени Лермонтова и на стадионе «Медео».
— На стадионе? — удивился Роман. — Насколько я знаю, это каток.
— Его недавно отремонтировали, сделали купол над чашей, но ещё не заливали.
— Тогда понятно.
— Могу сопроводить вас в Чимбулак, это рядом с «Медео».
— Позже.
— Хорошо, я буду на связи, звоните, если понадоблюсь.
Роман остался один.
Побродив по номеру, глянул на город из окна: желтоватая дымка продолжала висеть над домами куполом, — он в конце концов сел за ноут и стал изучать информацию по столице Казахстана. Хотелось приступить к работе со знанием местности и её достопримечательностей.
Однако чтение не вдохновило на подвиги. История создания столицы Казахской республики оказалась достаточно стандартной.
В позднее Средневековье на её месте у подножия Заилийского Алатау существовала небольшая стоянка тюркских и монгольских кочевников — Алмату. Городом под названием Алматы — яблоневый, в переводе с казахского, она стала с тысяча восемьсот пятьдесят четвёртого года, построенная на месте военного укрепления Заилийское. С тысяча девятьсот двадцать первого года город стал называться Алма-Атой, претерпев множество назначений: от столицы Казахской АССР до столицы Республики Казахстан. От Москвы её отделяло расстояние в четыре тысячи километров, поэтому самолёту требовалось больше четырёх часов полёта на преодоление этого пути. Впрочем, сверхзвуковые самолёты долетали до Алматы и за два часа.
Гораздо больше Романа заинтересовало ущелье Чимбулак и собственно стадион «Медео», где должен был выступить перед народом нынешний президент Казахстана. Если кто и задумывал устроить «свист» — восстание или террористический акт во время его выступления, то лучшее место найти было трудно. В театре тоже можно было поднять «волну народного гнева», а уж тем более спрятать взрывное устройство, но театр наверняка хорошо охранялся, и перед речью президента его должны были проверить не раз, что вполне могло остановить террористов. Тем более что существовали новейшие приборы на основе нанотехнологий, способные определить наличие взрывчатки всего по десятку молекул. Поэтому стадион подходил для акции гораздо больше.
Для начала Роман просканировал сам стадион через психоматрицу астрала, имея перед собой фотографии Чимбулакского ущелья и собственно катка. Обнаружил рассыпанные по территории стадиона «чёрные дыры», не просматриваемые в пси-диапазоне. Сходил в гостиничный ресторан, отметив движениеприданных ему телохранителей. Позвонил Заре и попросил устроить экскурсию на «Медео».
— Когда? — спросила девушка.
— Через час, — ответил Роман, снова уединяясь в номере.
Какое-то время он просматривал фотографии клана Ессеевых, претендующих на царствование, просканировал главных действующих лиц — Теймураза и Баймухамета, и сразу понял, что оба зомбированы. Защищали их мыслесферы прочные «зеркальные короны» наведённых биополей, и пробиться сквозь них без подготовки было трудно. Роман не рискнул это сделать, понимая, что может выдать себя, не рассчитав соответствующие меры безопасности.
Тогда он начал обследовать окружение братьев, имеющее отличную организацию и подчинявшееся вожакам негосударственных спецслужб, прикрывающих деятельность «свистящего» подполья. Выделил троих: Сидоренко, Бекшеналиева и Нургалиева, командующих отдельными «батальонами» поддержки. Сидоренко в этой троице казахом не был, но являлся очень опасным человеком, будучи сотрудником казахского Комитета государственной безопасности. Он всегда знал, кто сопровождает президента и где тот будет выступать.
Роман позвонил Малахову, сообщил о своих выводах.
— «Медео»? — переспросил Олег Харитонович. — Там в две тысячи одиннадцатом проводили седьмые зимние Азиатские игры.
— Комплекс заново реконструирован, но ещё не запущен. Потоки внимания со стороны «свистунов» тянутся к Чимбулаку и непосредственно к стадиону. Могу назвать тех, кто занимается организацией акции.
Малахов помолчал.
— Их возьмут местные ребята, мы вмешиваться не станем. Главное — заказчик.
— Он заблокирован, а это означает, что его охраняют на всех уровнях.
— Ты имеешь в виду Баймухамета Ессеева? Не трогай его. За его спиной стоит местный Поводырь. Приеду, обговорим, как с ним работать.
— Атаковать надо!
— Что это ты такой агрессивный сегодня? Али городской смог так влияет?
Роман понял, что Олег Харитонович уже находится в Алматы.
— Смог здесь действительно мощный, хуже, чем в Москве. Недаром Алма-Ату называют одним из самых грязных городов мира.
— С атакой повременим, Поводыря вычислить надо. У нас ещё сутки, так что не спеши. Кстати, если уверен, что акция намечена на «Медео», не лучше ли тебе переехать в Чимбулак? Зара тебя поселит.
Роман подумал.
— Да, перееду.
— Как она тебе?
— В смысле?
— Красивая? Или не понравилась?
Роман вспомнил милую, с грустинкой, улыбку Юны.
— Мне нравится моя жена.
— Это хорошо. Просто Зара — дочь Захарии.
— Тамерлана? — пробормотал Роман. — А Шехерезада?
— Шехерезада тоже дочь, но от другой жены. Так получилось. До связи, экзор, будь внимательней, пожалуйста. В дальнейшем будем держать связь через неяслух.
Голос Малахова растворился в трубке.
Роман посидел немного, размышляя над событийной стороной жизни координаторов «Триэн»: оказывается, ничто человеческое не чуждо и им, и у них случаются разные браки и разные дети, — потом позвонил Заре:
— Переезжаем в Чимбулак.
— Хорошо, Роман Евлампиевич, — ничуть не удивилась его решению дочка Тамерлана.
Роман собрал вещи, оглядел комнату, не успевшую стать «родной», и ему показалось, что зеркало в крохотной прихожей номера внимательно посмотрело на него.
6
Горнолыжный курорт «Чимбулак», расположенный в одноимённом ущелье на склонах Заилийского Алатау, понравился Роману с первого взгляда.
Построенный в тысяча девятьсот пятьдесят четвёртом году как спортивная база и трижды реконструированный, окружённый сверкающими под лучами солнца снежными склонами и вечнозелёными тянь-шаньскими елями, он производил впечатление ультрасовременной здравницы с новейшими постройками из стали и стекла, каковой, собственно, и был со времён проведённых здесь зимних Азиатских игр в две тысячи одиннадцатом году.
Ещё до Игр от Чимбулака до «Медео» была построена гондольная канатная дорога длиной четыре с половиной километра, гостиничный комплекс на четыреста мест, СПА-центр, ресторан и бутики, а после того, как заработали канатная дорога до Талгарского перевала, лыжная трасса до ледника Карлытау и школа горнолыжного спорта и сноуборда, а также подземный паркинг на две тысячи машин, комплекс вошёл в десятку крупнейших мировых горнолыжных курортов.
Гостиница тоже понравилась Роману. Ему достался отличный номер на пятом этаже с видом на гору Школьник, самую высокую в местном горном ландшафте, и он с час любовался пейзажем на лоджии, вдыхая чистейший горный воздух и подставив лицо лучам заходящего солнца.
Здесь вполне можно было загорать, так как температура воздуха в ущелье даже осенью не опускалась ниже семнадцати градусов, а нынче и вовсе держалась на уровне двадцати четырёх.
Зара оказалась хорошим гидом. Она знала не только историю создания Чимбулакского курорта и стадиона «Медео», но и историю края, чем поделилась с московским гостем после того, как он устроился на новом месте под именем Ивана Савельевича Зотича, белоруса из Гомеля, и созрел для ужина.