Небольшая собака, совсем щенок, заскулила в центре вигвама. Облегченно вздохнув и обрадованный видом свежего мяса, Гласс медленно шагнул. Он повернул копье тупым концом вперед. Если ему удастся подманить щенка поближе, быстрый удар размозжит собаке голову. Нет необходимости портить мясо. Почуяв опасность, щенок рванулся к темному углу в задней части помещения.
Гласс быстро бросился вдогонку за ним, и потрясенно остановился, когда щенок прыгнул на руки дряхлой скво. Старуха лежала, свернувшись калачиком на потрепанном одеяле. Щенка она держала, как ребенка, зарыв лицо в его шерсти, и в темноте виднелись только её седые волосы. Она вскрикнула и истерично завопила. Спустя мгновение причитания перешли в пугающий и зловещий распев. Предсмертная песнь?
Со сжимающих щенка рук свисала похожая на пергамент дряблая кожа. Когда глаза Гласса привыкли к темноте, он заметил вокруг беспорядок и грязь. Большой глиняный горшок был наполнен водой, но еды он нигде не заметил. Почему она не собрала кукурузу? Гласс нашел несколько початков, пока ходил по деревне. Сиу и олени растащили большую часть урожая, но кое-что должно было остаться. Она что, парализована?
Он полез в ягдташ и извлек кукурузный початок, очистил его от шелухи и нагнувшись протянул старухе. Глассу пришлось долгое время держать початок, так как женщина продолжала свой жалобный плач. Спустя мгновение щенок обнюхал кукурузу и принялся ее лизать. Гласс коснулся рукой головы старухи, медленно поглаживая волосы. Наконец женщина перестала причитать и повернула лицо к свету, струившемуся из дверного проема.
Гласс охнул. Её глаза были белы, как снег, совершенно незрячими. Теперь Гласс понял, почему женщину бросили, когда арикара убежали посреди ночи.
Гласс взял женщину за руку и осторожно вложил ей в ладонь кукурузу. Та пробормотала что-то непонятное и положила початок в рот. Гласс заметил, что у нее не осталось зубов, и она жует кукурузу деснами. Сладкий сок, похоже, пробудил аппетит, и она тщетно старалась пережевать початок. Ей нужен бульон.
Гласс осмотрел вигвам. Рядом с костровой ямой в центре помещения стоял ржавый котелок. Он осмотрел воду в большом глиняном горшке. Она оказалась затхлой, на поверхности плавал мусор. Он поднял горшок и вынес его наружу. Выплеснув воду, он наполнил его из протекавшего через деревню небольшого ручья.
Возле ручья Гласс заметил ещё одну собаку, и её уже он не пощадил. Вскоре в центре вигвама весело трещал огонь. Часть собачьей туши он поджарил на огне, а часть сварил в котелке. Кукурузу он закинул в горшок с собачьим мясом и продолжил обыскивать деревню. Пламя не коснулось многих землянок, и Гласс обрадовался находке нескольких мотков веревки для плота. Он также нашел жестяную кружку и черпак из бизоньего рога.
Когда он вернулся в большой вигвам, то обнаружил старуху там же, где и оставил её, по-прежнему жующую кукурузный початок. Он подошел к котелку и наполнил жестяную кружку бульоном, поставив её рядом с матрасом. Щенок, сбитый с толку запахом поджаривавшегося собрата, жался у ног женщины. Женщина тоже почуяла запах мяса. Он схватила кружку, и как только бульон немного остыл, проглотила его. Гласс вновь наполнил кружку, на этот раз добавив крохотные кусочки мяса, нарезанные бритвой. Он наполнил кружку три раза, прежде чем женщина насытилась и заснула. Гласс поправил одеяло, укрыв её костлявые плечи.
Затем Гласс подошел к огню и принялся за жареную собачатину. Пауни считали собаку деликатесом, забивая псов точно так же, как белые резали по осени свиней. Гласс же определенно предпочитал бизонье мясо, но при нынешних обстоятельствах собака тоже годилась. Достав из котелка кукурузу, он съел и её, оставив бульон и вареное мясо для скво.
После трапезы Гласса прошел час, когда он услышал крик женщины. Гласс быстро подошел к ней. Она постоянно повторяла одну и ту же фразу. - He tuwe he. . . He tuwe he [31]... - она произносила эти слова не тем испуганным голосом предсмертных песнопений, а спокойно, стараясь передать некую важную мысль. Эти слова ничего не значили для Гласса. Не зная, чем ей ещё можно помочь, он взял женщину за руку. Скво слабо её сжала и поднесла к щеке. Так они и сидели. Слепые глаза закрылись, и женщина заснула.
Наутро она была мертва.
Почти всё утро Гласс провел, сооружая грубый погребальный костер с видом на Миссури. Когда он закончил, то отправился в большой вигвам, завернул женщину в одеяло и отнес её к погребальному костру. За ним по пятам следовал щенок - довольно странный кортеж. Как и раненая нога, плечо Гласса после схватки с волками тоже зажило. Но всё же он поморщился, когда поднимал тело на погребальный костер. По его спине прошли знакомые беспокоящие боли. Спина по-прежнему тревожила его. Если ему улыбнется удача, то через несколько дней он будет в Форте Бразо. Кто-нибудь из местных его подлатает.