— Но какой смысл оставаться в зараженном городе. Или у вас есть противоядие?
Пастор отрицательно покачал головой.
— Может быть, вы надеетесь каким-то образом спастись?
— Мы не ищем спасения, — следовал ответ спутника пастора. — Остались же, потому что знаем о скором прибытии сюда жителей из других миров и хотим предупредить их об опасности.
— Они уже совсем близко, — благоговейно произнёс пастор Коллизо, указуя перстом на небо.
И действительно. Стремительно приближавшиеся к Лагуре звездолёты уже невозможно было спутать ни со звёздами, ни с чем другим.
— А если они враждебны, — недоверчиво спросил Крейз, приблизившись к Стефу.
— Тогда мы не имеем права снова просить у планеты защиты и должны достойно встретить непрошеных гостей.
— Но Лагура отвергла насилие. Защищая её, мы невольно станем убийцами, преступниками. И пополним армию из облачённых в скафандры.
Пастор приглушённо кашлянул, желая что-то сказать. Огинс повернулся к нему.
— Они не враждебны, — сказал Коллизо. — Мы сами были когда-то искателями приключений, хотя и приняли духовный сан. Это как раз та цивилизация, что обоснуется здесь на долгое время. Она никому не принесёт зла; лишь поможет планете залечить раны.
Страшная догадка мелькнула в голове Стефа. «Так вот когда будущие поколения получили в наследство свою неизлечимую болезнь», — понял он. И тут же решил: «Они не должны приземлиться». Вслух же проговорил следующие слова:
— Но ведь для цивилизации, никогда не встречавшейся с ядовитым (тем более, искусственно полученным, — Стеф со злостью бросил взгляд на Мильофа) вирусом, одно только приземление на поверхность планеты может означать полное заражение или даже смерть.
— Почти для всех так оно и будет. Нам не дано изменить историю.
Пастор опустил голову.
«Но я то это обязан сделать!» — внутри у Огинса всё переворачивалось. Переведя дух, он отдал приказание.
— Поджечь город! Они не приземлятся, если увидят знак горящей земли.
Стеф пристально посмотрел на духовника. Теперь от этих двоих всего можно было ожидать — даже выстрела в спину.
— Обыскать, — прозвучал второй приказ.
Крейз в одно мгновение оказался возле пастора и ученика. В результате обыска в руках у верзилы появились два бластера. Один он передал Огинсу, отдавая должное установившемуся различию в рангах.
— Держи, командир.
Ни минуты не раздумывая, Крейз положил палец на курок, пронзив темноту и молчаливое постоянство зданий лучом испепеляющего света. Вот загорелись шторы одного дома, потом другого. Одна за одной огненные струны вплетали свой разрозненный напев в создающуюся нарастающую музыку огромного пожара.
Звездолёты приближались.
39. Вмешательство Дэвида
Дэвид стоял у экрана и видел, как знакомый ему город тонет, полыхая в алом зареве.
— Что у них происходит? — с ужасом воскликнул Баллар.
Во время полёта учёные, по просьбе Дэвида, временно отказались от телепатии.
— Не знаю, — ответил космодесантник. — Свод космических законов запрещает производить посадку вблизи горящей местности. Это может быть сигнал.
— Но у нас не хватит провизии. Мы ведь не рассчитывали на такой поворот событий.
Баллар быстро заходил по контрольной рубке. Двое других учёных молчали, изредка поглядывая на марширующего коллегу.
— А, может, нам стоит зависнуть в наблюдательном режиме, — высказал предположение Файар, приподнимаясь с кресла возле координационного пульта.
— Нет смысла, — ответил Дэвид. — Так висеть можно целую вечность. Нам и теперь не хватит горючего, чтобы вернуться. Да и возвращаться мы попросту не имеем права.
— Что ты предлагаешь? — спросил Дэвида Баллар. Ему, по всей видимости, надоело искать в себе ответ на мучительный вопрос: что делать?
— Мы должны связаться с ними, — твёрдо произнёс космодесантник. — Если город горит, — значит, его подожгли. Не мог же он воспламениться сам по себе. Тем более, перед нашей посадкой. Слишком уж много совпадений.
Дэвид отошёл от экрана.
— Нам нужно переговорное у…
Не договорив, он со всех ног бросился в подсобный отсек. У Дэвида было достаточно времени, чтобы познакомиться и освоиться на звездолёте бельярцев; благодаря этому, пробежав по изогнутым переходам, ни разу не споткнувшись и ни на кого не налетев, ему вскоре удалось найти саквояж. Дрожащими от сильного волнения руками он расстегнул замок, вытащил свою форменную куртку, вытряхнул из карманов всё содержимое, и поразился: голубой шар, подарок апостолов, оставленный им Эджине, был цел и невредим.